Уцелевшая. Она не пала духом, когда война забрала всё - Адива Гефен

– Это что еще такое?

– Это… это наша еда на будущий год. – Поляк показал жене бриллиантовое кольцо, которое ему дали взамен.

– А еще это пуля в голову или виселица.

– Не болтай глупостей, и, кроме того, мы уже обо всем договорились…

– Ты не сделаешь этого. Я не разрешаю впускать евреев в наш дом.

Она решительно встала между мужем и дверью, уперев руки в бока.

– Что с тобой, женщина? Это же Авраам и Шурка! Ты же знаешь, как его отец помогал нам в трудные времена. Отойди от двери, ну!

– Ты с ума сошел, – сказала Зося. – Мне все равно, кто они. Отошли их туда, откуда они пришли! Немцы кишат повсюду, люди доносят друг на друга.

– Он заплатил мне. Вот золотое кольцо! Мы сможем купить на это молодую корову и…

– Отдай им все обратно, – сказала она и ловко просунула свой палец в кольцо. – А это оставим себе за беспокойство.

– А ну не вмешивайся! Это мужское дело. Подвинься, женщина!

– У нас маленькие дети… неужели тебе их не жалко?

– Хотя бы на месяц, ну на две недели… пусти их.

– Спрячешь их в нашем доме – я сама на тебя донесу.

– И что, скажешь убить меня, твоего мужа?

– Я скажу им, что мы ничего не знали, они просто ворвались…

– Ну, хорошо, всего на одну ночь…

В конце концов Яшек привел Авраама и Шурку в амбар.

Но Зося не отступала:

– Я вижу, у них есть дочь.

– Маленькая и тихая. Ты ее не услышишь.

– Нет, она будет плакать и кричать и приведет сюда всю немецкую армию. Ты хочешь, чтобы мы все пострадали из-за твоих евреев? Если ты сам не избавишься от них, я сейчас же пойду и приведу немцев. По крайней мере, мои дети будут спасены.

На рассвете Яшек подошел к тайнику. Авраам и Шурка лежали на соломенной подстилке, прижавшись друг к другу, словно были одним телом.

– Доброе утро, – сказал Яшек, не смея смотреть им в глаза, и протянул им свежий хлеб и клубничное варенье.

Затем он сказал, что ему жаль, очень стыдно, но им придется уйти.

– Моя жена не желает…

– Нас не услышит ни одна живая душа, – умолял Авраам. – Мы привыкли жить молча, только дышать.

Но Яшек объяснил, что жена угрожает донести на них.

– Ладно. Я понял, – перебил его Авраам, избавляя поляка от смущения. – Мы действительно представляем для тебя опасность.

– Нет, просто пойми… – попытался смягчить удар Яшек. – Она волнуется, потому что ходят слухи, что здесь ищут евреев, и это может быть очень опасно для тебя.

– Мы уйдем ночью, – пообещал Авраам. – Мне понадобится несколько часов, чтобы найти новое укрытие.

Поляк вернул золотые монеты.

– Возьми это. Может быть, кто-то другой окажется более сговорчивым, чем я.

Авраам не стал спрашивать, что случилось с его кольцом. Он и так все понял.

– Мы вернемся в лес, – сказала Шурка.

– Пока нет. У меня есть другая идея.

– Давай вернемся… ты же понимаешь, что в конце концов кто-нибудь нас сдаст немцам…

– Увидишь, завтра все будет хорошо, даю тебе слово, – сказал Авраам, успокаивая жену.

Он обещал, но в глубине души сомневался в своих словах. Он знал, что зима быстро приближается, уже дуют сильные ветры и стоят холодные ночи. Шурка не переживет еще одну суровую польскую зиму.

В ту ночь Авраам поспешил в Бойки, небольшую деревню в нескольких километрах к северу от Острув-Любельского, которую он хорошо знал по своим деловым отношениям. Там жила семья Лепоповичей. Много лет назад они были деловыми партнерами его отца. Старший – Чеслав – был принципиальным человеком, который не скрывал своей ненависти к немцам. Он считал, что они уничтожают Польшу и что расовые законы были оскорблением для каждого человека, независимо от его национальности. Он также считал, что евреи были благословением для Польши.

Надежды Авраама подтвердились.

Чеслав братски обнял Авраама и принес ему стакан теплого вина, а когда услышал его историю, заверил, что его дом всегда открыт для их семьи.

Ночью они втроем перебрались в новое укрытие. На этот раз им не пришлось идти по скалам и камням в рваной обуви. Чеслав проникся к ним сочувствием и состраданием и дал Аврааму лошадь и по – возку.

Чеслав Лепопович и его две юные дочери приняли их очень тепло и радушно. Поскольку наступила осень, и рабочие все еще пользовались амбаром, они отремонтировали чердак, разложили в нем урожай и принесли корм для животных, чтобы защитить его от дождей.

Так у Авраама и Шурки появилось новое теплое и сухое укрытие на чердаке дома.

– Только пожалуйста, поосторожнее с моей женой, – предупредил Чеслав, показывая им дорогу.

– Она не знает?

– Она больна, очень больна. Будет лучше, если она вас не заметит. В последнее время она стала очень религиозной. Она может вызвать в дом священника, который тут же побежит и расскажет все немцам.

– Ксендз… – задумчиво произнесла Шурка. – Мы же всегда были вместе, христиане и евреи.

– Мир уже совсем не тот, что был когда-то.

Хотя они были крайне осторожны и жили в тишине, к которой уже давно привыкли, больная женщина все же услышала какие-то странные звуки, встала с постели, увидела Шурку и Авраама и сразу поняла, кто это такие.

Она начала кричать:

– Чеслав, что ты наделал?!

– Они наши гости.

– Выгони их сейчас же! Это запрещено.

– Ладно, не кричи, завтра они уйдут.

– Не завтра, а сейчас! Немедленно! Это евреи, которые распяли Христа.

– Успокойся, ради Бога! Они поляки… Семья Авраама живет в Польше уже триста лет.

– Выгони их немедленно! Они навлекут на нас беду.

Дочери отнесли ее обратно в постель, погладили по голове и заверили, что гости действительно сейчас уйдут. Но никто в доме не собирался делать то, что требовала эта больная женщина.

Три месяца они оставались в своем укрытии. Ночью они спускались вниз, медленно проходя мимо двери больной женщины, которая с подозрением относилась к происходящему в доме, и присоединялись к другим членам семьи в большой кухне, где им давали горячий суп и хлеб. Дни они проводили на теплом укрепленном чердаке между старыми чемоданами, детской одеждой и сломанной мебелью. Но они чувствовали себя в безопасности, и даже холодные зимние ветры не могли добраться до них.

Заплесневелый чердак казался им великолепным дворцом. Сюда не проникал дождь, а ночью у них был теплый, сытный суп.

Позже Шурка рассказывала своим внукам, которые сидели вокруг