Украденное детство - Марина Викторовна Линник

Люди переглянулись, но промолчали.

– Поэтому с завтрашнего дня, – сообщил в заключении главный инженер, – рабочая смена увеличивается до шестнадцати часов. Помните, товарищи, что победа зависит и от нас с вами тоже! С этого дня наш девиз – «Полк в день»! Перед нами стоит непростая задача, я бы сказал даже невыполнимая. Но мы должны оправдать доверие Коммунистической партии. Все для фронта! Все для победы!

Вернувшись с работы, сестра долго обсуждала новость с мамой и нашими соседями.

– Я не представляю, каким образом вы будете делать полк в день, – отметила мама, бережно заворачивая в тряпочку хлеб. – Мне кажется, недостижимая цель.

– Справимся, – ответила Надя уверенным голосом. – Непременно справимся. И если не полк, то, по крайней мере, эскадрилью в день точно сможем сделать.

– Естественно, осилим. Кстати, даже знаю, как, – похвасталась я.

– Интересно, интересно, – рассмеялась сестра. – И как же?

– Мы организуем команды, которые поборются за звание «лучшая фронтовая бригада», – выпалила я.

– Ох, ну и болтушка ты у меня, – лаково посмотрев на меня, ответила мама. – Иди лучше спать. Завтра рано вставать.

– Нет-нет, погоди, – остановила ее Надя. – А ведь в Шуриной идее что-то есть. Называться «фронтовой бригадой» на самом деле почетно. На фронте солдаты проливают кровь, защищая Родину, а мы работаем в тылу и отдаем все силы и умения производству.

Сестра обняла меня и поцеловала.

– Умница! Завтра обязательно поговорю с Виктором Яковлевичем.

Мое предложение очень понравилось главному инженеру. Уже к вечеру сформировалось несколько бригад; одну из них возглавила я, организовав из нескольких мальчишек и девчонок моего возраста. Я так гордилась возложенной на меня миссией! Собравшись вечером, мы обсудили нашу дальнейшую работу, подумав, что можно сделать для увеличения производительности в полтора раза.

Начались беспросветные будни. Мы работали по шестнадцать часов в сутки, прерываясь только на обед. Продовольственные нормы постепенно начали снижаться, а мороз усиливаться. В цехах стало настолько стыло, что люди дрожали от холода даже в телогрейках. Из-за наступивших морозов многие, в том числе и я, ночевали прямо на заводе. Кто в кочегарке, а кто и на ящиках в туалете.

Да и как мы могли пойти домой, когда на ногах были брезентовые ботинки на деревянной подошве? Помню, в один из дней мы так увлеклись, что перевыполнили дневную норму на двести процентов. В качестве поощрения я и моя бригада получили банку варенья и… валенки! Вот радости было! По прошествии стольких лет, я до сих пор помню вкус вишневого варенья и тепло, окутавшее замершие ноги.

Но однажды произошел несчастный случай, едва не стоивший мне жизни. Желая получить звание «фронтовой бригады», мы работали, не жалея сил. Это привело к тому, что неокрепший подростковый организм не выдержал нагрузки и дал сбой. Случилось это сразу после моего дня рождения.

Дыхание весны мы ощутили еще в апреле, но настоящее блаженное тепло пришло лишь в первых числах мая. Оно расслабляло, согревая озябшее за зиму тело, оно погружало в негу. К тому моменту у людей, работавших уже больше шести месяцев без выходных, осталось только два желания – есть и спать. И если чувство голода со временем притупилось, то побороть сон люди могли не всегда. Поэтому неудивительно, что майское солнце разморило меня, и я уснула на рабочем месте, прямо в фюзеляже. Очнулась я уже в больнице. Возле меня сидели мама, Надя, а позади них стоял Виктор Яковлевич, которому немедленно сообщили об инциденте на заводе.

– Ну что? – ласково спросил он. – Как дела у нашего передовика производства?

– Ч-что произошло? – неуверенным голосом вопросила я. – Каким образом я тут очутилась?

– Тшш, – приложив палец к губам, ответила мама, на глазах которой стояли слезы радости. – Доктор запретил тебе разговаривать… и нервничать!

– Но…

– Тшш, – повторила она.

Я умоляюще смотрела на них, взглядом прося все объяснить.

– Ничего страшного, – легонько похлопала меня по руке сестра, – но напугала ты нас ого-го как, выпав из фюзеляжа прямо на цементный пол.

– Как? Но что я делала…

– Шурка, – прикрикнула на меня мама, – честное слово, сейчас пойду домой и возьму отцовский ремень, если не будешь меня слушаться.

Я обиженно отвернулась от них.

– Ну ладно, ладно, – рассмеялся товарищ Литвинов. – Зинаида Григорьевна, Надежда, не сердитесь на нашего героя.

– Героя? – удивленно переспросила я, повернув голову. – Почему героя?

Мама и сестра также в недоумении уставились на главного инженера.

– Героя? – повторили они.

– Да, – подтвердил Виктор Яковлевич. – Я как раз направлялся в цех, чтобы при всех поздравить тебя и твою бригаду.

– С чем? – мои глаза округлились, а сердце бешено заколотилось от волнения.

– С присвоением звания «фронтовой бригады», – слегка улыбнувшись, ответил тот. – В апреле твои молодцы перевыполнили план на триста процентов. Благодаря таким ребятам, благодаря вашей самоотверженности и целеустремленности, Красная армия, сражающаяся с фашистскими захватчиками за свободу и будущее наших детей и внуков, ежедневно пополняется первоклассными штурмовиками. Спасибо большое, Шура, и низкий поклон!

Я зарделась от смущения. Слова директора тронули меня до глубины души. Разумеется, я понимала, что не только самоотверженный труд моей бригады позволил заводу ускорить темпы производства новейших самолетов. Весь огромный коллектив, начиная от директора и заканчивая простым слесарем, работал на пределе человеческих возможностей, денно и нощно, без праздников и выходных.

Глядя на голубое небо, видневшееся сквозь окно моей палаты, я думала не о награде и похвале директора, а о людях, трудившихся в тылу: на торфяных разработках, стоя по пояс в ледяной воде; в деревнях и селах, работая на полях до десяти вечера; на фабриках и заводах в условиях шестнадцатичасовых смен. «Какая же непосильная тяжесть легла на хрупкие женские и детские плечи, – размышляла я. – Тем не менее они работают, не покладая рук. Невероятно!»

И на самом деле, пройдя все тяжкие испытания и невзгоды тыловой и прифронтовой жизни, люди выстояли, выдержали, не сломались. И все потому, что их девизом стали простые, но очень важные слова: «Все для фронта, все для ПОБЕДЫ!»

Украденное детство

Войны прокляты матерями.

Гораций

1

С самого утра шел проливной дождь. По размытой дороге вдоль леса ехали девять всадников, возглавляемых мужчиной лет тридцати пяти. Ехали молча, погруженные каждый в свои мысли. Да и о чем могли разговаривать промокшие до нитки люди, оказавшиеся по собственной воле в непроходимых псковских землях? Первоначально туристическая группа предполагала дойти до Чудского озера. Но разверзшиеся хляби небесные изменили все их планы: туристы вынуждены были отступить и пуститься в обратный путь. И чтобы хоть как-то сократить маршрут, решили ехать не