Дассария - Абай Тынибеков

– Правитель, не желаешь ли жару испробовать и обмыться чистой водой? У меня всё уже готово для этого. Прошу тебя, – заметив, что вождь закончил трапезу, обратился к нему подошедший десятник.

– Жару, говоришь? – улыбнулся Дассария, поднимаясь с места. – Сколько можно его перенести? А, Чардад?

– Это хорошо. Весьма кстати. А то я весь уже зачесался, – подхватывая шутливый тон друга, вскочил и тот на ноги.

Десятник проводил их к сооружённому им небольшому островерхому шатру, обтянутому поверх жердей, сведённых концами в одно перекрестье, множеством воловьих шкур. Из самой его верхушки тянулся белёсый дымок. Взглянув по сторонам и увидев в отдалении ещё несколько таких же, как этот, шатров, Дассария довольно кивнул, понимая, что все его люди сегодня хорошенько отмоются.

Раздевшись донага, они вдвоём нырнули в низкий вход, тут же наглухо закрыв его толстой шкурой. Внутри могло вместиться всего четыре человека, и то только сидя. Посреди шатра, обложенная по кругу кусками кирпича, возвышалась груда раскаленных головёшек, поверх которых лежали небольшие, величиной с кулак, камни. Расположившись с двух сторон от груды, они недолго посидели, чтобы привыкнуть к жару, затем откинулись на спины. Чардад плеснул на камни воду из стоявшего рядом кувшина. Клубы обжигающего пара взметнулись наверх и заполнили всё внутреннее пространство. Тела тут же покрылись мгновенно выступившими бисеринками пота. Стало трудно дышать. Оба открыли рты, заглатывая воздух. Чардад вновь и вновь поливал небольшими порциями воды сильно шипящие камни. Жар уже стоял неимоверный и едва переносимый, но соскучившиеся по нему их тела продолжали с жадностью принимать и впитывать его. Удовольствие было огромное. Они уже сидели и растирались руками, ополаскивая потеплевшей водой лица, часто пофыркивая и раздувая ноздри.

– Вот это да! Ну прямо заново родился, – пыхтел Дассария.

– И не говори, чувствую себя словно младенец, – восхищался Чардад.

– А ещё водица холодненькая ждёт нас там, снаружи, – предвкушая ещё большее наслаждение, кряхтел, будто старик, Дассария.

– Это точно, – соглашался Чардад.

– Я и не помню, когда такое было в последний раз, – стряхивая руки, сопел Дассария.

– Да, давненько не было. Что верно, то верно. Хорошо и, главное, очень вовремя затеяно. Люди от усталости избавятся, взбодрятся и сил наберутся, – вновь соглашался Чардад, шерудя палкой в головёшках.

Они ещё долго находились в шатре, пока не сошёл весь жар. Выскочив из него наружу, они тут же стали обливаться холодной водой, что была заботливо приготовлена в небольших кожаных мешках. Десятник, с улыбкой взглянув на них, направился по своим делам.

– Ты смотри, а это откуда? – наклонившись, произнёс Дассария.

Не новые, но чистые одежды лежали на месте их прежних.

– Хороший сегодня денёк! И мясо, и жар, и вот это ещё, – одеваясь, довольно произнёс он.

– Всегда бы так! – размечтался Чардад.

Люди теперь были свежи и улыбчивы. Впервые со дня начала похода.

* * *

К полудню распогодилось. Ветер изредка набегал, но был уже прохладнее и чище. Возвращались дозорные отряды. Никого в округе обнаружить не удалось.

– Может, здесь осядем на время? – спросил Чардад, присаживаясь к огню.

– Если в ближайшие дни не будет дождя, то мы не сможем находиться в этом месте. Лошадям нужен корм, а его всё меньше и меньше. Без них нас ожидает только смерть. Нам нужно дойти до спасительных берегов Яксарта. К их северной части. Неизвестно, до каких наших земель дошли греки от Согдианы. Может быть, именно туда, в срединную часть или же в низовье реки, всё-таки вернулся кто-нибудь из вождей и сумел там сохранить своих людей, – поделился мыслями Дассария.

– Ты прав. Мы ничего не знаем о том, что творится вокруг нас, и идти вслепую, да ещё на ослабших конях, очень опасно, – согласился с ним Чардад.

* * *

В эту ночь пошёл дождь. Небеса наконец сжалились над людьми. Костры, тут же зашипев, потухли. Дассария, как и все, стоял, раскинув руки, подставляя лицо и ладони под тяжёлые холодные капли. Ему не верилось в то, что произошло. Молитвы, с которыми он часто обращался к небесам, были услышаны. Теперь он шептал слова благодарности.

Дождь усилился и лил до самого утра, затем поутих и вовсе перестал. На заре небо было уже чистым, и первые лучи плавно восходящего светила блеснули по мокрой земле, заиграв мириадами искорок в небольших, но многочисленных лужицах. Вскоре от земли пошло сильное испарение, своим дрожащим маревом покрывая всю округу. Влажный душный воздух был непривычен и вбирался людьми хоть и с наслаждением, но с большим усилием. Животных словно подменили. Лошади часто вскидывали головы, пофыркивая, и, лягаясь, задрав хвосты, стали кружить в загоне. Все быки, вытянув морды, широко раздували огромные ноздри, часто облизывали длинными языками влажные носы.

Кибитки, отмытые от пыли, заметно посвежели. Их кожаные покрытия выглядели теперь иначе, отдавая некой новизной. Огромные деревянные колёса потемнели от влаги, отчего на них проглядывались годовые прожилки. Руины поселения изменились в цветах, став ярче и желтее. Всюду заиграли свежие краски. Всё преобразилось, перестав быть однотонным от покрывавшей пыли.

Иными стали и сами люди. Прежде немногословные и унылые, теперь они были подвижны, бодры и говорливы. Поменялись виды, изменились и звуки. Всё чаще и громче стали слышны женские голоса и детский смех, что во все времена было дорого сердцу каждого сакского воина и всегда для него означало полноценную, настоящую жизнь, напоминая о его истинно мужском долге – постоянной защите женщин и детей, подчёркивая его самое важное, извечное предназначение – верное служение им и существование ради них.

* * *

Вечером вновь нагнало тучи. Полил дождь. Он шёл, не переставая, ещё два дня. Когда ливень всё-таки прекратился, люди, выбравшись из своих шатров, к своему изумлению и радости увидели землю совершенно другой, свежей, обновлённой и преображённой. Она пестрила зеленью. Ещё совсем маленькие ростки разных трав проклюнулись на её поверхности, словно в эти дни кто-то незаметно для людского глаза раскинул по всем долинам и холмам новое, очень красивое, пушистое ярко-зелёное покрывало.

– Это Великое и Вечное Небо за нашу преданность ему, непоколебимую и святую веру в него, долгое терпение и достойную выдержку, проявленные нами при всех испытаниях и невзгодах, посылает нам свои бесценные дары, – прошептал Дассария, пройдя в сторону от поселения и окидывая бескрайние просторы благодарным взором.

– Пусть выпустят лошадей и волов, – повелел он подошедшему к нему Чардаду.

– Уже выгнали, – любуясь видами, сообщил тот.

– Все остаются здесь. Под твоей властью. Я же с двумя сотнями воинов через день тронусь в путь, вон туда, –