Дорога радости и слез - Донна Эверхарт

к дереву, где на суку висело мое мокрое платье, скинула с себя одеяло и натянула одежду через голову. Подхватив одеяло с земли, я кинула его Лейси, чтобы та могла им прикрыться. Взгляд сестры заметался. Она смотрела то на маму, то на меня.

Мама поманила меня к себе и прошептала:

– Уоллис Энн, не смей туда ходить.

Я не стала ее слушать. В сарае точно кто-то прятался, и я была преисполнена решимости выяснить, кто это и зачем чужак туда забрался. Я поспешила к двери сарая и заглянула внутрь, дав привыкнуть глазам к полумраку. Раздался металлический звук, словно кто-то уронил жестяную банку. Я так и подпрыгнула на месте.

– Уоллис Энн! – громче чем прежде прошептала мама.

– Кто здесь? – заорала я на весь сарай. – А ну выходи! Живо!

Ко мне устремилась чья-то фигура. Для меня ее появление стало совершенной неожиданностью. Я узнала человека за секунду до того, как меня сшибли с ног. Я с такой силой грохнулась спиной и затылком о скованную морозом землю, что у меня брызнули из глаз искры. Я услышала, как закричала мама. В глазах у меня помутилась. На секунду я ощутила четкий, странно знакомый запах. Несмотря на боль в голове, я встала и, полыхнув взглядом, посмотрела на Леланда Тью, который схватил лопату – папа ее оставил, прислонив к сараю. Грязные пальцы Леланда отчасти скрывали инициалы «Д. К.» на черенке. Я увидела на краю лопаты следы земли, оставшиеся после того, как папа копал могилу для Сефа, и почувствовала, как меня накрывает волна ярости. Я четко для себя решила – я скорее прикончу Леланда, чем позволю забрать у нас лопату. Тью перевел взгляд на маму, которая направлялась к нам, а потом снова посмотрел на меня. Затем он угрожающе взмахнул лопатой.

– Это я беру себе, – деловым тоном сообщил он.

– Как бы не так, – ответила я. – Это не твоя лопата. А ну-ка отдай.

– Не разговаривай с ним, Уоллис Энн! – приказала мама. – Вы кто такой?

Оказалось, что Леланд умеет двигаться быстро. Он взмахнул лопатой, которая со свистом рассекла воздух и едва не заехала мне по коленям.

Я отпрыгнула в сторону, а мама заорала:

– Псих ненормальный! Оставь ее в покое!

Тью не обратил на нее внимания. Вдруг, застенчиво мне улыбнувшись, он протянул:

– Ну и ну. Да мы ж с тобой уже встречались. Кожа нежная-нежная, белая, как парное молоко. Чистые сливки. Да и у твоей сестренки кожа что надо. И сиськи у нее тоже имеются.

Волосы у Леланда Тью были сальные и длинные, а один глаз время от времени начинал косить и вращаться. Он смерил этим глазом меня с ног для головы, отчего я разъярилась еще больше. Его слова были что дрова, которые только распаляли бушующее во мне пламя гнева.

– Уоллис Энн, не надо, – тихим дрожащим голосом произнесла мама. – Пусть он забирает эту лопату.

Я устала от усталости. Устала от голода. Сейчас мне казалось, что нет ничего важнее раз и навсегда избавиться от Леланда Тью.

– Отдай лопату, – обратилась я к нему, пропустив слова мамы мимо ушей.

Тью оперся на черенок, склонил голову набок и поинтересовался:

– А ты мне что взамен?

– Я не собираюсь тут с тобой торг устраивать. Начнем с того, что лопата вообще не твоя.

Он посмотрел на инициалы, вырезанные на черенке, и с деланым изумлением произнес:

– «Д. К.»? Джо Кэлхун? Так ты знаешь Джо Кэлхуна? Может, ты раздвигала перед ним ножки? Было такое, а?

Я услышала, как мама от такой вульгарности резко втянула в себя воздух. Тью высунул язык и принялся водить им взад-вперед по губам. Это было настолько мерзко, что я не выдержала и, выставив руки, кинулась на него. Мой тычок стал для него полнейшей неожиданностью. Леланд, издав вопль, отлетел в сторону и выронил лопату. Я тут же подхватила ее и взмахнула ей, словно битой. Лопата врезалась ему в бок, отчего Тью снова издал крик. Он плюнул в меня, и я врезала ему снова. Тогда Леланд заверещал, словно я его убиваю. Впрочем, я и вправду была готова его убить. Я вскинула лопату, занеся ее над головой. Он понял, что еще секунда, и я разобью его грязную немытую башку. По всей видимости, мое лицо было искажено в такой гримасе ярости, что он поджал хвост и, продолжая визжать словно свинья, кинулся к тропинке. Я помчалась вслед за ним – все так же замахнувшись лопатой. Мне хотелось убедиться, что он и в самом деле убежал и больше не вернется.

– Уоллис Энн! Стой! – закричала мне мама вслед. – Он убьет тебя!

Это меня нисколько не остановило. Я гналась за Леландом Тью, будто сама собиралась его прикончить. Обернувшись и увидев, что я уже почти его нагнала, он завыл от страха. Мама даже не подозревала, насколько он на самом деле труслив. Оказалось, Леланд – словно пес, который только лает, но не кусает.

– Прочь! Отстань! – завопил он и скрылся за поворотом.

Я гналась за ним еще несколько секунд, а потом остановилась и прокричала вслед:

– Чтоб духу твоего здесь больше не было!

Развернувшись, я пошла назад к маме с сестрой. Бросив лопату на землю, я наклонилась, уперев руки в колени. Я все еще тяжело дышала и вся клокотала от ярости. Когда я перевела дыхание и подняла лопату, то увидела, что мама смотрит на меня во все глаза, прикрыв рукой рот. Она глядела так, будто не знала, что теперь обо мне и думать после всего того, что случилось. По правде говоря, я и сама толком не смогла бы ей это объяснить.

Глава 13

Вечером того дня, когда я прогнала Леланда Тью, с севера подул студеный ветер, суливший скорый приход зимы. Он усиливал чувство безнадеги, которое я ощутила особенно остро после того, как один из его порывов чуть не загасил костер. Над нашими головами пронесся сноп искр – мы как раз сели ужинать. Нам оставалось полагаться на одеяла, в которых искры побольше успели прожечь крошечные дырки. В бобы, которые я приготовила, попал пепел, отчего со стороны казалось, что они присыпаны перцем. Принявшись за ужин, я старалась не думать о саже, которая неминуемо должна была попасть в мой желудок. Провизии у нас оставалось так мало, что раскидываться едой было нельзя.

На следующий день ветер сделался еще сильнее. Я принюхалась. Воздух, казалось, стал хрустальным от холода, пробиравшего нас до костей. Пахнуло снегом. Сарай скрипел – эти звуки напоминали