Дорога радости и слез - Донна Эверхарт

Я кинула доску к другим и отправилась за мамой к костру, возле которого она приберегла для меня обед. Чтобы успокоить маму, я, старательно изобразив энтузиазм, принялась за еду. Мама переложила мне в миску жидкую бобовую похлебку и дала сверх того еще и кукурузную лепешку, которую Лейси проводила внимательным взглядом.

Закончив трапезничать, я сказала:

– Пойду проверю силки, которые расставил папа. Может, кто-то в них и попался.

Лейси тряслась, как новорожденный теленок. Сил у нее было примерно столько же. Я тут же ощутила, как меня охватывает сочувствие к ней. Мне было видно, сколь сильно сестра нуждается во мне.

Немного поколебавшись, я спросила:

– Мам, а можно Лейси пойдет со мной?

Мама как раз взяла ведро и посуду, намереваясь пойти их помыть в реке, а заодно и набрать воды на вечер. Она еще раз окинула Лейси пристальным взглядом. Занятное дело, когда мама стала ее осматривать, Лейси спрятала дрожащие руки за спиной, после чего устремила на маму умиротворенный взгляд, будто бы желая убедить в том, что ее можно со спокойной совестью отпустить со мной.

Мама вздохнула и сказала:

– Ладно. Думаю, что можно. Давай, ступай с Уоллис Энн. И смотрите у меня обе – особо не задерживайтесь.

– Хорошо, мэм. Мы только проверим силки, и сразу же назад.

Я поспешно двинулась к лесу, и вскоре мы скрылись за деревьями и кустарником. Мы быстро отыскали два силка, которые папа расставил достаточно близко от опушки. В качестве приманки он положил в них несколько орехов, и с того момента, как заболел Сеф, больше сюда не возвращался. Я думала, что в силках пусто. Я ошибалась. Маленькие, темные, формой напоминающие крошечный мозг орешки, которые папа очистил от скорлупы, приманили к себе две жертвы. Я увидела, что в ловушках болтаются большие серые белки – веревки перехватили их в области шеи. Я была вне себя от радости! Мы полакомимся беличьим мясом! Я спешно подошла к белкам и быстро спустила их низ.

Выпутав добычу из силков, я, приободрившись, сказала Лейси:

– Давай найдем еще какую-нибудь приманку и снова поставим ловушки.

Держа белок за хвосты, я углубилась в лес, ища глазами дуб, под которым рассчитывала обнаружить желуди. Мы заходили все дальше и дальше, покуда я не увидела то, что мне было нужно. Положив белок, я присела и раздвинула листья, покрывавшие землю у основания дерева. Зачерпнув пригоршню желудей, я показала их сестре. Она протянула руки, и я ссыпала их ей на ладони. Затем пришлось искать камень, чтоб расколоть добычу. Я решила, что если избавлюсь от скорлупы, то орех куда верней привлечет внимание белок. Найдя подходящий камень, я снова опустилась на корточки, чтобы выковырять его из земли.

Когда я справилась с этой задачей, я повернулась к Лейси со словами:

– Сейчас желудей наколем. Давай их мне.

Я протянула руку, но сестра отчего-то не торопилась давать мне желуди. Она вся застыла, будто остолбенев. Глаза ее были расширены, и смотрела она с таким выражением, что замерла и я. Желуди, которые Лейси держала в руках, выпали и рассыпались у наших ног. Сестра на что-то смотрела, причем так, что у меня волосы на загривке встали дыбом. Я резко развернулась – я торопилась, опасаясь, что неведомый источник угрозы набросится на нас прежде, чем мы успеем что-то предпринять. Не далее чем в десяти метрах от нас сидел крупный рыжий волк. Я стиснула камень. Волк не двигался с места. Мы тоже. Через несколько секунд из-за спины зверя показались еще две пары точно таких же глаз. Волчица с волчатами. Зверюга облизнулась и моргнула.

Один из волчат сунулся вперед и, выставив нос, принялся нюхать. Мать низко зарычала, будто бы в знак предупреждения. Непонятно, к кому было обращено это рычание – к волчатам или к нам. Волчата скрылись в кустах, росших позади матери. Сердце так и заходилось в груди. Я слышала, как часто-часто дышит Лейси. Я стала лихорадочно думать, что делать. Если волчица попытается на нас наброситься, я кинусь ей навстречу, громко крича и размахивая руками. Однако зверюга не двигалась с места. Я медленно перенесла вес с одной ноги на другую и запустила пальцы в опавшую листву, силясь нащупать один из беличьих хвостов. Каким-то чудом мне это удалось. Не сводя взгляда с волчицы, я потянула белку к себе, чтобы покрепче ее взять. Продолжая смотреть волчице прямо в глаза, я медленно встала.

Наклонившись вперед, я швырнула трупик белки, и он, пролетев примерно половину расстояния, отделявшего нас от волчицы, плюхнулся на землю. Господи Боже, только бы волчица не подумала, что я таким образом пытаюсь на нее напасть. Я застыла, а волчица склонила голову и принюхалась. Затем она сделала шаг, вскинула башку и зарычала, будто бы предупреждая нас, чтоб мы не двигались с места. Я понимала, передо мной злобная дикая тварь, но при этом некое шестое чувство подсказало мне, что зверь не станет на нас нападать. Волчица схватила зубами белку и скрылась в кустах – тех самых, куда убежали ее волчата. Мелькнул пышный хвост, и она исчезла. Я выдохнула и тут же почувствовала, как сестра положила руки мне на плечи.

– Пошли, Лейси, – сказала я. – Давай, живей.

Камень я выбрасывать не стала. А вдруг волчица решит пойти за нами следом? Зверюги больше не было ни видно, ни слышно, но о том, чтобы по новой расставить силки, следовало забыть – по крайней мере на время. Мы поспешили обратно к костру. Я не стала рассказывать маме о случившемся, иначе она бы нас больше никогда не отпустила в лес.

– Мам, погляди! – я торжествующе воздела оставшуюся у нас белку в воздух.

Мама улыбнулась – впервые после того, как умер Сеф:

– Слава Богу! Сегодня вечером у нас будет отменный ужин. Если у тебя получится ее выпотрошить, я ее потушу.

Я поспешила к реке. Там я сняла с белки шкуру, выпотрошила ее, после чего отнесла обратно к маме. Она положила ее в кастрюлю, налила воды и поставила на огонь. Мои мысли были только о еде. Оставалось лишь сожалеть, что дикий чеснок уже отошел – благодаря ему лакомство и вовсе получилось бы подлинным совершенством. Впрочем, я не собиралась сетовать на подобные мелочи.

Чтобы себя занять, я отправилась собирать валежник. Время от времени ветер доносил меня чарующий запах еды. В такие моменты в животе начинало урчать, но это