Дорога радости и слез - Донна Эверхарт

поняла, надо торопиться, а то не ровен час мы и ее потеряем. Лейси очень мучилась, но в силу своей немоты не могла никому пожаловаться. Ее жалкий вид причинял мне буквально физические страдания. Все те далеко не самые лицеприятные чувства, которые я испытывала к ней накануне, исчезли без следа.

Я ласково погладила ее по руке и сказала:

– Папа вернулся. Он привез еды. Сейчас покушаем, и тебе станет легче. Пошли.

Она перекатилась и на четвереньках выбралась из шалаша. Я последовала за ней. Мы собрались вокруг костра и принялись завтракать. Мы ели молча – тишину нарушало лишь звяканье ложек о жестяные тарелки и потрескивание дров в костре. Я отдала Лейси часть яичницы, бекон и половину кукурузной лепешки. Я подумала о надвигающейся зиме. Если у меня и оставались сомнения в том, что нам надо уезжать, ответом на них было состояние сестры. Решение остаться станет для нее смертным приговором. Руки, в которых она держала тарелку, тряслись, а ложка, когда она отправляла в рот еду, ходила ходуном. Нет ничего худого в том, что мы ненадолго уедем. Мне очень хотелось спросить папу, когда мы вернемся, но я страшилась ответа, понимая, сколь непросто его дать.

Закончив завтракать, я сказала:

– Мам, я все приберу.

Она кивнула, и я принялась собирать грязную посуду. Мысль о том, что мне придется сунуть руки в ледяную воду, наводила на меня ужас, однако мне все же хотелось в последний раз взглянуть на Стамперс-Крик. Мне хотелось увидеть плакучие ивы, Камень желаний, излучину реки, все то, с чем я успела сродниться. Кто знает, когда я сюда снова вернусь? Я поспешила к берегу. Закончив мыть посуду, я обнаружила, что любование рекой совершенно не приносит мне удовольствия. Более того, я едва могла смотреть на то, ради чего сюда пришла. Вместо того чтобы задержаться на берегу, как изначально планировала, я поспешила прочь от того места, что некогда было мне милее всего на свете.

Глава 14

Внутри грузовика пахло сыростью – совсем как в нашем погребе. Сложив в кузов наш нехитрый скарб, мама села посередине, а рядом с ней устроилась Лейси. Решив, что ноги Лейси просто не выдержат моего веса, если я сяду сверху, я втиснулась рядом с сестрой, захлопнула дверь и привалилась к ней. Меня всю трясло, причем скорее от нервов, нежели от холода. В кабину залез папа и посмотрел на нас, набившихся, словно сельди в бочку. Мы все молчали, будто на службе в церкви, а изо ртов вырывались облачка пара. Папа повернул ключ в зажигании. Двигатель зашелестел, залопотал и смолк. Мама заерзала и принялась нервно поглаживать большим пальцем костяшки на другой руке. Мне подумалось, что, если папе не удастся завестись со следующей попытки, мама запросто может приказать мне открыть дверь и вылезать. Я уже рисовала в воображении, как она идет обратно к догорающему костру.

Папа снова крутанул ключ зажигания, раздался хлопок, и двигатель заработал. Мама расслабилась и закрыла глаза, словно читая про себя короткую молитву. Папа дал двигателю где-то минуту поработать на холостых оборотах, а потом переключил передачу и окинул нас взглядом. Из-за нашей скученности я сразу почувствовала, как дурно от нас пахнет. Поскольку мы находились не на улице, а внутри кабины, не заметить это было просто нельзя. Я стала дышать через рот, размышляя над тем, что наш нынешний отъезд очень напоминает предыдущий, когда нам пришлось бежать, спасаясь от наводнения. Мы словно заново переживали то, что уже случилось в прошлом. На этот раз я не стала оглядываться. Мне даже не хотелось думать, отчего я не стала это делать.

Мама наконец задала папе вопрос, который, судя по всему, ее очень тревожил.

– Куда мы держим путь, Уильям? У тебя есть план или мы просто едем куда глаза глядят?

– Поедем к Харди, – бросил папа. – Посмотрим, что из этого выйдет.

Мама издала подобие фыркающего звука, резко выдохнув через нос. На этом разговоры о дальнейших планах закончились. Мы добрались до двух высоких тополей и свернули на грунтовку. Вскоре сквозь просвет между деревьями мы увидели горы Калоуи и Черри-Гэп, склоны которых поросли лесом, местами хранившим на себе остатки желто-красной палитры осени. Вид этой чащи, хоть и сулящий скорое наступление зимы, был все равно завораживающе красив, и мне захотелось, чтобы папа хоть на минуту остановил грузовик. Вместо этого он прибавил ходу. Папа мчал так, словно опасался, что мама в любой момент передумает, и потому торопился побыстрей довезти нас до места.

Мама вздохнула и окинула нас с Лейси быстрым взглядом.

– Посмотри на нас. Жалкое зрелище, что ни говори. Хоть он тебе и брат, он вряд ли обрадуется таким, как мы.

– Ты уже забыла, что это за человек, – ответил папа.

Мама промолчала.

Папа настаивал на том, что все будет хорошо.

– Он будет рад нас видеть. Прошло столько лет. Может, он изменился. Ты помнишь дядю Харди, а, малышка Уолли?

– Да, сэр, – ответила я.

– Я очень удивлюсь, если твой братец-скупердяй и вправду переменился, – проворчала мама. – Уже не говорю о том, что вы с ним все равно как кошка с собакой.

– Мы ж как-никак родня, – возразил папа. – Он не станет нам давать от ворот поворот. Да, Харди всегда был моей противоположностью, но не станет же он отказывать нам в месте за своим столом.

Мы доехали до шоссе № 107, и папа повернул на юг. По пути нам попадалось немало брошенных машин. На некоторых из них лежали поваленные стволы деревьев и телеграфные столбы. Мы видели полуразрушенные наводнением здания и людей, все еще приводящих свои участки в порядок. У городка Кашьерс папа остановился и вылез из кабины. Я последовала его примеру. Оно того стоило. Мы уставились на то место, где некогда находился один из мостов, ведущих на север. Его смыло, равно как и несколько близлежащих зданий. Я еще раз поразилась мощи разбушевавшейся стихии. Когда мы залезли обратно в грузовик, мама сидела, выпрямив спину, будто одеревенев.

– Мы едем уже час, и повсюду царит разорение. А вы тут экскурсию себе устроили.

Папа тронул грузовик с места, и мама снова замолчала. Миновав Кашьерс, мы въехали в Южную Каролину и вскоре после этого свернули с шоссе № 107. Прошло не так уж и много времени, и папа снова повернул – на этот раз на узенькую грунтовку, очень напоминавшую нашу. Мы достаточно долго петляли по этой дороге, обрамленной могучими соснами, кленами и дубами, пока наконец не