Убей крестоносца - Александр Васильевич Чернобровкин

одностворчатой дверью, которая открылась после того, как дуэнья постучала с помощью бронзового кольца. Только здесь, ожидая, блондинка мельком глянула в мою сторону и сразу потупилась. Думаю, она сильно сомневается, что смогу проникнуть в ее спальню, но все равно будет ждать. Это ведь так волнительно, романтично. В ее скучной, размеренной жизни с постылым мужем появился генератор бурных эмоций. Каждый взгляд, жест, вздох приобретал теперь множество смыслов, выбирай любой.

Я проторчал рядом с ее домом часа два, пока из него не вышел слуга — ассириец средних лет с большой пустой корзиной. Туника и штаны скромненькие, из дешевой беленой ткани. Босой. Встречают сейчас по обувке, точнее, по ее наличию или отсутствию. Направился он другую от меня сторону, к рынку, хотя торга сегодня не было. Может быть, в какую-то лавку рядом с ним. Мелкие торговцы работали без выходных, закрываясь только на время визита в церковь, или синагогу, или мечеть. Догнал его на втором перекрестке.

Я поздоровался на арамейском языке и предложил:

— У меня есть разговор к тебе. Давай выпьем по чаше вина. Я угощаю.

— Да я спешу… — начал было он, но как-то не очень уверенно.

— Хозяин в отъезде, так что строго спросить будет некому, — произнес я и показал рукой на вход в заведение, где наливали из одной бочки разные вина, но цвет мог не совпадать с заказанным.

Внутри за двумя длинными столами сидели на лавках две группы по три человека в каждой, пили вино. Обе заказали по кувшину емкостью литров пять. День воскресный, спешить некуда. Я заказал литровый кувшин белого вина и белый мягкий соленый сыр к нему. Деревянные чашки, покрытые желтоватым лаком, были сравнительно новые. Вино оказалось так себе, явно разбавленное водой, как делали древние греки. Нынешние хлещут чистое.

Мы выпили, закусили, после чего я положил на столешницу арабский серебряный дирхем, который можно обменять на четыре денье, причем сделают это с радостью, потому что металл чище.

— Эта монета станет твоей, если расскажешь о доме, в котором служишь: где и какие помещения, кто и где ночует, — предложил я.

— Не могу, уважаемый! Меня за это строго накажут! — испуганно отказался Шимун, как звали слугу.

— За что именно? — задал я вопрос. — Я не собираюсь обворовывать твоего хозяина. Меня интересует его жена. Если ты никому ничего не расскажешь, никто ничего и не узнает. Уж она-то точно будет молчать.

Шимун сразу заулыбался сально, будто я с мельчайшими подробностями рассказал, как отымел его хозяйку, и выдал злорадно:

— Стерва заносчивая! Ее все слуги ненавидят!

— Вот и поможешь сделать ее жизнь сложнее, — сказал я.

— Да запросто! — цапнув монету, согласился он.

Слуга сообщил мне самое главное: собак во дворе нет. После чего подробно рассказал об устройстве дома, нарисовав схему пальцем, размазывая вино по столешнице, объяснил, как пробраться на второй этаж в спальню Арлеты, жены рыцаря Гуго де Бодемона, состоявшего в родстве по женской линии с графами Бриенскими. Он был младшим сыном, поэтому принял участие во Втором крестовом походе и при содействии графа Готье де Бриена получил два феода возле Акры. Ему сейчас под пятьдесят. Это второй брак. Оба пока бездетные.

— Только проникнуть внутрь дома ты не сможешь. Окна узкие, не пролезешь, а дверь закрывают на ночь на два засова, — сказал он в заключение.

— Если этой ночью забудут закрыть засовы, завтра получишь еще одну такую же монету, — пообещал я.

— Попробую, но как получится. Сам понимаешь, надо так сделать, чтобы никто не заподозрил меня, — пообещал он.

Я показал вторую монету и произнес:

— Уверен, что ты справишься.

Мы договорились, что в случае успеха отдам дирхем его младшему брату, который работал помощником в большой лавке, торгующей овощами и фруктами. Шимун познакомил нас, заявив, что я задолжал ему деньги. Брат, тормозной, явно небольшого ума, поверил в такое чудо.

До вечера я места себе не находил. Сказывалось продолжительное сексуальное воздержание. В голову лезли самые разные варианты, почему не получится. Во всех виноват был не я. Только перед заходом солнца угомонился, искупавшись в море. Заплыл далеко. Обратно догреб уже в сумерках. Матросы с соседних судов, разгружавшихся рядом с нами, смотрели на меня, плывущего, как на идиота. Мои уже привыкли, что их судовладелец со странностями. Именно поэтому, как они считают, выдаю зарплату вовремя и разрешаю взять больше личного груза.

Я дождался, когда заснут члены моего экипажа, включая вахтенного. Переоделся в каюте в свой черный костюм а ля ниндзя из мультиков будущего. С собой взял нож, три сюрюкена и пару сюко. Не думаю, что придется с кем-нибудь сражаться. Ночным сторожем в доме Бодемонов служит старик, который засыпает чуть ли не первым. У него есть короткое копье со ржавым наконечником, которое ночью стоит в углу у калитки. Наверное, тонко троллит хозяина, указывая, что по ночам хоть что-то у кого-то стоит.

Со шхуны я сошел тихо, не разбудив вахтенного матроса. Алиби мне не нужно, однако и лишние разговоры тоже ни к чему. Пусть экипаж думает, что я дрыхну в своей каюте. Охрану лучше любого человека несут мои салюки. Они теперь считают шхуну своей территорией и облаивают каждого чужака, который подходит у ней близко. Увидев меня, вышедшего из каюты, обе собаки встали, а потом опять легли. Они безошибочно определяют, когда я иду на охоту, а когда можно не напрягаться.

Улицы были пусты, поэтому шел обычным шагом неторопливого человека. В Акре ночью по улицам ходят патрули, поэтому криминальная ситуация сравнительно спокойная. Изредка грабят в пригородах. Наверное, «гастролеры». В одном дворе загавкала собака, услышав меня. Переждал, пока успокоится, двинул дальше. Никто ее не поддержал. На подходе к Старому дворцу увидел ночной дозор из пяти человек при одном факеле. Они долго стояли на месте, болтали о чем-то, слов не разобрал, только уловил настроение веселое. Потом пошли от меня. Последовал за ними на удалении метров двести или больше. На следующем перекрестке опять остановились. Наверное, решали, в какую сторону пойти. Отправились направо, к госпиталю и городским воротам.

Во дворе Гуго де Бодемона было тихо. Я без труда взобрался на каменный забор высотой метра два с половиной. Сверху он был округлым, хвататься и лежать неудобно. Ночной сторож был в серой котте, из-за чего сливался по цвету со стеной дома, прислонившись к которой спал у угла возле забора.