Дорогая Клара! - Кристина Вадимовна Эмих

Теперь и мы на границе с фронтом.

ДНЕВНИК ВИКТОРА

5 СЕНТЯБРЯ 1942

Поехал в Энгельс забрать книги. Возле дома встретил Галку. Она, завидев меня, опустила голову так, что волосы закрыли лицо, и засеменила прочь, тряся головой.

Я хотел было окликнуть ее, но передумал.

– Странненькая она. С тех пор, как удавиться пыталась, все с ней осторожней, – сказал сосед.

– Галка? Удавиться?

– Ты что, не слышал? Прошлой зимой это было, она еще записку оставила: “Из-за неразделенной любви”. Вы уже уехали с Аллой Акимовной.

Сердце мое забилось чаще.

– Кто же это любовь ее не разделил?

– Да кто ж ее знает.

– Погоди, а ты сам откуда знаешь?

– А как не знать. Она почтальоншей у нас.

– Почтальоншей? Галка?

– Видать, мать пристроила. Мать – почтальонша, дочь – почтальонша… Почти династия.

Я напрягся. Галка, письма… Нет. Галка же не сумасшедшая? Или… Одно дело школьные годы, и совсем другое… От внезапного осознания я остолбенел.

Галка!

Я побежал к ее дому и постучал. Никто не открыл. Я стучал и стучал, готов был выбить дверь. Если мои догадки верны, я придушу ее собственными руками.

Открыла тетя Шура.

– По голове себе постучи.

Я не ожидал, что откроет она, и растерялся.

– Извините…

– Пошел вон.

– Отчего так резко?

– Мало тебе? Хочешь, чтобы она того?

– Простите?

– Хватит строить из себя интеллигентишку. Простите, извините. Еще мне не хватало, чтобы она снова в петлю из-за тебя полезла. Чего пришел, спрашиваю?

– Мне надо поговорить с Галк… С Галиной.

– Хватит, наговорились.

– Вы тогда решили, что она из-за меня?..

– Галка не семи пядей во лбу, у нее что на уме – то на языке. Я как эту дурынду из петли достала, нахлестала по щекам да велела мне все рассказать. Неразделенная любовь, тьфу. Она-то знаешь как писем от тебя ждала. По ней сразу все видно. А ты, паршивец, не ответил. Но я тебя не виню. Галка дура, не гляди, что моя дочь. Я бы тоже ей не отвечала.

– Зачем вы так…

– Ишь как мы заговорили. А чего это ты решил за нее вступаться? Жалко стало? А не нужна нам твоя жалость, слышишь! Подавись своей жалостью. И катись отсюда.

– Я пойду. Вы мне только скажите… Вам что-то известно про письма?

– Говорю же, все мне известно.

– Не о письмах Гали. Их я получал.

Она переменилась в лице.

– Ах, ты об этом…

– Вам что-то известно про письма Клары?

– Т-ш-ш… – Шикнула она мне. – Галка глупая, но не подлая.

Она посмотрела на меня свысока. С минуту я соображал.

– Вы?

– Я!

– Что вы с ними сделали?

– Зима холодная, топить нечем.

– Скажите адрес, и я уйду.

– Да последнее письмо несколько месяцев назад было. В мае, кажись. Или в апреле. По весне. Может, и померла уже твоя Клара.

Я замахнулся.

– Не смейте так говорить.

– Караул! Люди добрые! Фашисты! Вредители! Убивают! Грабят!

Я опустил руку. Она захохотала.

– А сунешься сюда еще раз – донесу.

ДНЕВНИК ВИКТОРА

6 СЕНТЯБРЯ 1942

Шел домой как оглушенный.

Значит, она мне писала!

Но что случилось весной, что заставило ее замолчать? Потеряла надежду получить ответ?

Знакомые улицы стали чужими, мысли крутились вихрем. “Каждому воздастся по делам его”. Бабушкин Бог нас оставил, некому теперь вершить правосудие.

ДНЕВНИК ВИКТОРА

10 СЕНТЯБРЯ 1942

Сколько подлых людей в мире. Хочется придушить Галкину мать собственными руками. Она не понимает, что наделала.

Клара, милая моя Клара…

Несмотря на чудовищный поступок Галкиной матери, мысль, что ты жива, придает мне сил. Найти бы на тетю Шуру управу! Да разве можно достучаться до людей, которым неведомы укоры совести? Донесет и глазом не моргнет. Меня выгонят из университета, я буду коротать свои дни на вечном поселении где-то далеко от поволжских степей и вспоминать юность с щемящей тоской. Нет, я не доставлю такой радости этой гадине. Зло не может остаться безнаказанным, жизнь расставит все по местам.

Галка – Виктору

14 сентября 1942

Витя, прости меня Христа ради. Я не знала.

Честное слово, не знала!

Я бы никогда. Веришь?

Люблю я тебя, но я бы никогда.

Я мамке сказала. Сказала, чтоб, если письмо придет, она мне передала. Она говорит, я глупая, она это все ради меня.

Она это от любви ко мне, понимаешь, Витя?

Она хоть и колотит меня, а любит.

Она не плохой человек. Она для меня всё.

Ты прости, если сможешь. Зла не таи.

Тогда, той зимой, не знаю, что на меня нашло.

Я решила, что все. Незачем дальше. Кому я нужна?

А если не нужна, то и зачем?

Мамку перепугала.

Я думала, она не любит меня. А она вон как любит.

Ты простишь? Да как тут простишь.

Если будет письмо, я сразу пришлю. Я сама его привезу. Честно-честно.

Все будет хорошо, Витя. Все наладится.

И наступит жизнь счастливая. Обязательно, обязательно наступит.

Галя

ДНЕВНИК ВИКТОРА

15 СЕНТЯБРЯ 1942

Надо учиться ждать. Рано или поздно это безумие закончится, я в это верю. Что я могу сейчас? Что от меня зависит?

“Делай что должно, и будь что будет”, – любила повторять бабушка. Я решил посвятить всего себя учебе. Это все, что в моей власти.

ДНЕВНИК ВИКТОРА

20 СЕНТЯБРЯ 1942

С лопатой мы не дружны, я предпочел бы держать в руках том Толстого, а не черенок, но мысль о том, что скоро начнутся занятия, прибавляет сил. Что ни говори, советский гражданин из меня никудышный. Призыв “за общее дело” со мной не работает. Как только говорят “надо”, все во мне противится.

Боря сегодня пришел на сельхозработы пьяный. Остается надеяться, что никто, кроме меня, этого не заметил. Особенно староста. Повадки ее таковы, что по ним видно: донесет. Не гляди, что имя внушает доверие. Стоит завязаться живой беседе, Вера тут как тут. Слушает, сощурив глаза.

Увидел я сегодня утром Борю и сразу все понял. Пошел к Сан Санычу. Он у нас главный.

– Сан Саныч, – говорю, – можно мы с Щепетильниковым дальний участок на себя возьмем?

– Это с чего вдруг такая инициатива?

– Девчонки целый день треплются, устал я от их болтовни.

Сан Саныч заложил руки за спину, посмотрел на меня внимательно.

– Это где же это видано, Виктор, чтобы молодой человек подальше от девушек хотел держаться? Что ж. Шуруйте.

Я взял Борю за шкирку и повел на участок на краю поля. Он взял лопату, оперся на нее и упал.

– Иди, – говорю, – проспись.

Боря отполз к березе и заснул. Перспектива выполнять норму за двоих меня не радовала. Через два часа заболела спина, а впереди еще был весь день.

Чтобы себя поддержать, декламировал Блока. Все равно вокруг ни души, кроме спящего Бори.

Правая нога на лопате: Я ухо приложил к земле.

Полотно вошло в землю: Я муки криком не нарушу.

Ком земли с клубнями показался на поверхности: Ты слишком хриплым стоном душу…

Отступить двадцать сантиметров от куста: Бессмертную томишь во мгле!

Опереться на черенок: Эй, встань и загорись и жги!

Собрать клубни: Эй, подними свой верный молот…

Подкопать грунт, убедиться, что ничего не