Вторая смерть Эди и Вайолет Бонд - Аманда Глейз

– Эта женщина – дщерь господня, – продолжал отец. – Наш долг – вернуть ее на путь истинный. Доктор, мой долг для меня не пустой звук.

И все же, как бы ни было жутко слышать голос отца не где-нибудь, а в этом здании, по-настоящему кровь стыла в жилах от того, что именно он говорил. Как он стал таким? Как мог человек, который когда-то сажал ее на колено и благоговейно рассказывал, что неисповедимы пути господни, – как мог он с таким бессердечным равнодушием рассуждать о смерти женщины?

В душе Эди поднялся вопрос, давно не дававший ей покоя. Впервые она задала его себе задолго до того судьбоносного вечера год назад: что случилось с отцом, которого она когда-то любила?

– Да, разумеется. Если так на это смотреть, то конечно, – ответил доктор. – Я только хотел сказать, что у нее огромный потенциал, и не хотелось бы…

– Теперь она в руках Божьих. Как долго ждать эффекта второй дозы?

– А… ну… Если вы настаиваете… Да, хорошо. Она будет готова к осмотру в течение часа. Ей ввели снотворное, и сперва нужно…

– Отлично. Пошлите за мной, когда все будет готово. Я же пока отлучусь помолиться за эту девочку. Пусть разум ее поврежден, но, с Божьего благословения, мы спасем ее душу.

– Да, святой отец. Разумеется. Еще раз благодарю, что пришли.

Эди услышала, как отец, тяжело ступая, вышел из подвала. Как только его шаги в коридоре затихли, доктор издал хриплый звук, очень похожий на вздох. Он что-то неразборчиво пробормотал, и его быстрые легкие шаги засновали по подвалу. Через минуту раздался скрип металла.

Эди подалась вперед, приникла к щелке между створками шкафа. Хватка Лоуса – он так и обнимал ее рукой за плечи, чтобы в случае чего зажать рот, – стала крепче, но Эди покачала головой и осторожно высвободилась. Прижавшись к щелке левым глазом, она с трудом разглядела уголок кровати Руби. Из шкафа ей было мало что видно, но, похоже, доктор открыл клетку, вытянул неподвижную руку девушки и одновременно ввел что-то ей пониже локтя.

Лязгнул металл – клетку Руби снова заперли. Доктор поднялся на ноги и подошел к длинному деревянному стеллажу слева от кровати Руби. Опять что-то зашуршало, стекло звякнуло о стекло.

Потом доктор развернулся. Эди отпрянула от щелки и затаила дыхание, пока его быстрые шаги не пересекли помещение, не вышли в коридор и не затихли вдали.

Убедившись, что рядом больше никого нет, Эди обернулась к Лоусу:

– Нужно ее вызволить.

21

Эди мерила подвал шагами. Потом вернулась к Лоусу, стоявшему на коленях у клетки, обрамляющей кровать Руби.

– Быстрее! – прошипела она в третий раз за полминуты. – Он может вот-вот вернуться!

Лоус ее проигнорировал. Как и в предыдущие два раза, что она просила его побыстрее вскрыть замок – они так и не нашли ключ, которым пользовался доктор. Эди все еще сомневалась, что Лоус способен отпереть клетку. Первым делом он сломал шпильку – но, к счастью, у Эди их было в избытке.

Единственная хорошая новость – то, что врач вколол Руби, ее как будто слегка взбодрило. Она копошилась на кровати. Все еще сонная, она медленно приходила в себя. Эди оставалось только надеяться, что Руби сможет держаться на ногах. Ее саму все еще мутило от слишком тонкой Завесы, и тело пульсировало от ужаса, засевшего в костях с тех пор, как она услышала голос отца.

Замок на клетке Руби щелкнул.

Лоус с присвистом выдохнул, и Эди бросилась к кровати. Юноша отцепил замок от клетки и открыл квадратную дверцу. Эди сунулась туда, взяла Руби за руки и осторожно потянула вверх, помогая сесть. Руби не открывала глаз, шевелилась медленно и неуклюже, но не вырывалась.

Лоус двинулся по коридору:

– Проверю, что на лестнице никого.

Кивнув, Эди получше перехватила Руби, так что подруга наполовину сидела на краю кровати, а наполовину висела на ее руках. Пока они ждали, взгляд Эди скользнул к деревянному стеллажу в левой части подвального помещения. Отец и доктор обсуждали какие-то дозировки. Одно то, что ее собственный отец вел подобные разговоры, было настолько непостижимо, что Эди приходилось гнать из головы вопрос «зачем?», сосредоточившись на вопросе «чем они тут занимались?».

Она осторожно отстранилась от Руби, так, чтобы подруга навалилась на стенку открытой клетки, а сама поспешила к деревянному столу и всмотрелась в выставленные на полках пузырьки.

Несколько названий были ей знакомы.

Лауданум – медицинский опиум. Скорее всего, это из-за него Руби не просыпалась. Каломель – лекарство от всех хворей, против которого так часто выступала Лилиан. Что-то под названием Erythroxylum coca – Эди впервые о таком слышала. И маленький бутылек с надписью «Таллий». Доктор о нем упоминал. Он как раз вколол Руби вторую дозу.

Раздались быстрые приближающиеся шаги, и вскоре голос Лоуса прошептал:

– Это я, – у него сбилось дыхание. – На лестнице никого. Пошли. Быстро.

Кивнув, Эди схватила пузырек таллия и опустила в карман юбки, к шелковому кисету с травами. Лоус уже подсунул руку под Руби, и Эди быстро подставила плечо с другой стороны. Так, вместе, они прошли по коридору. А вот лестница оказалась слишком узкой для них троих, и Лоусу пришлось тащить Руби в одиночку. И все равно он вынужден был всю дорогу подниматься боком.

Наконец одолев лестницу, они замерли у двери, вслушиваясь, не раздадутся ли шаги. Через минуту Эди кивнула Лоусу, и он осторожно открыл дверь.

Коридор был пуст. Эди закрыла за ними дверь и заперла парные засовы. Потом приобняла Руби рукой за талию, и они с Лоусом только что не проволокли ее по коридору к кладовке, где прятались. Пропихнуть полуспящую девушку в открытое окно было той еще задачей, но каким-то чудом – Эди подталкивала ее изнутри, а Лоус ловил внизу – они спустили Руби наружу и поставили на землю.

Втроем они поспешили сквозь темноту к черным кованым воротам. Только тогда Эди замедлила шаг.

– Как мы выйдем…

– У меня есть план, – перебил Лоус.

– Что за план? – прошипела Эди.

Лоус взглянул на нее поверх головы Руби и ухмыльнулся:

– Доверься мне.

* * *

Пять минут спустя Эди и так до конца и не очнувшаяся Руби спрятались за парой огромных дубов, а Лоус направился к воротам, напоказ держа в руках блокнот и ручку.

– Слушайте, – обратился Лоус к белому мужчине средних лет – тот явно был привратником, – а как такой славный малый смотрит на интервью «Жалу Сакраменто» по поводу