Вторая смерть Эди и Вайолет Бонд - Аманда Глейз

Даже в тускло освещенной комнатке было видно, как на челюсти Лоуса дрогнул мускул.

– Видимо, – прошептал он в ответ, – Том ошибся.

Меньше чем через минуту дверь со стуком закрылась. Повернулся ключ, лязгнул замок. Опять застучали шаги и замерли, вероятно, уже у следующей двери. Вновь заскрежетал ключ в замке, скрипнули петли. Дверь простояла открытой секунд тридцать, потом ее захлопнули и заперли.

Шаги дошли до соседней с кладовкой комнаты. Эди и Лоус одновременно вскинулись и взглянули друг другу в лицо. Лоус кивком указал на часть стены, которую скроет открытая внутрь дверь. Не самое надежное укрытие, но ничего лучше у них не было. Эди кивнула в ответ, они прокрались к стене и прижались к ней спинами.

Цокающие шаги приблизились к кладовке, и Эди с Лоусом затаили дыхание. Но шаги не остановились, а прошли мимо и вместо этого затихли где-то на метр правее. Открылась и захлопнулась очередная дверь.

Они дружно выдохнули. Лоус поймал ее взгляд и облегченно улыбнулся. Эди невольно улыбнулась в ответ.

Но они пока не осмеливались выйти из укрытия за дверью. И простояли так еще несколько минут, пока шаги не затихли в другом конце коридора.

Наконец, выждав еще минуту в тишине, Лоус заговорил. Его голос звучал тихо.

– Том, может, и ошибся со временем, но если это был регулярный обход, то самое время действовать.

Эди кивнула:

– Мне нужно за дверь в конце того коридора.

Лоус ответил не сразу. Эди чуяла: у него на языке вертится вопрос. Он желает знать, куда и зачем они идут. Но он, к ее удивлению, снова только качнул головой:

– Хорошо. Пошли.

На этот раз Лоус осторожно открыл перед ней дверь. Эди зажгла очередную спичку, и они как можно быстрее и тише прошуршали по коридору к большой железной двери. За мгновение до того, как спичка потухла, Эди выхватила взглядом слова, написанные на прибитой к двери маленькой табличке: «Крыло для опытов. Посторонним вход воспрещен».

При свете следующей спички в нескольких сантиметрах под надписью обнаружились две железные защелки.

Лоус с шумом втянул воздух. Бросив на него беглый взгляд, Эди поняла: они подумали об одном и том же. Дверь была заперта снаружи. Засовы предназначались не для того, чтобы сюда нельзя было войти, – а чтобы отсюда нельзя было выйти.

Только сделав два глубоких вдоха, Эди набралась смелости отодвинуть защелки и потянуть дверь на себя. За ней оказался узкий лестничный пролет, ведущий в темную бездну. Когда глаза привыкли к мраку, Эди разглядела, что на стене справа от нее на равном расстоянии висят несколько газовых ламп. Они горели неверным нездорово-желтым светом.

Напоследок обернувшись на Лоуса – его лицо было еле различимо в темном коридоре, – она принялась спускаться по ступеням. Перил не было, только стена из выцветшего кирпича, слабо сочащаяся влагой и разящая плесенью.

С каждой пройденной ступенькой живот у Эди скручивало все сильнее. К середине лестницы это была уже знакомая тошнота, будто от качки, – такая возникала, если рядом истончалась Завеса.

Они подобрались совсем близко.

Когда Эди наконец дошла до низа лестницы, перед глазами все плыло от головокружения, а на лбу выступили капли пота. Но она остановилась у подножия ступеней лишь для того, чтобы дождаться Лоуса, а потом снова пошла вперед, по очередному длинному коридору, освещенному мигающими газовыми лампами.

Коридор привел их ко второй двери, тоже запертой снаружи. Эди щелкнула задвижкой, распахнула дверь – и сложилась пополам от боли.

– Эди! – Лоус мгновенно оказался рядом. – Эди, что случилось? Ты поранилась?

Но Эди смогла только покачать головой. Едва она открыла дверь, тошнота и слабость многократно усилились и ударили волной. Сильно, как никогда раньше. Даже первое столкновение со смертью ощущалось не так остро, а ведь тогда она была юной и неопытной.

В этом месте с Завесой было что-то не так. Она была… неустойчива. Гораздо тоньше, чем должна быть после недавней смерти. Тоньше, чем после нескольких сотен недавних смертей.

Эди снова помотала головой, пытаясь прояснить мысли. Чтобы что-то понять, нужно идти дальше. Собраться и шагнуть за дверь.

Усилием воли она разогнулась и сделала несколько крошечных вдохов через нос и выдохов через рот. Так научила ее мать, когда только знакомила с Завесой.

– Эди, – начал Лоус, протягивая руку, чтобы взять ее за локоть, – я вижу, что тебе нехорошо. И я думаю… может, нам стоит вернуться. Здесь даже воздух какой-то не такой. У меня от него голова кругом.

Эди взглянула на Лоуса. Значит, он тоже почувствовал истончение Завесы. В любой другой ситуации она насладилась бы моментом. Скептик впервые по-настоящему встретился с миром духов.

Но они были не в любой другой ситуации.

Вместо ответа Эди заставила себя полностью распрямиться и вытерла рукавом пот со лба. Стиснула зубы и шагнула на слабый желтый свет следующего помещения.

Рука Лоуса, лежавшая на ее локте, сжалась, осторожно, но настойчиво останавливая ее.

– Эди. – Он говорил невесомым шепотом. – Ты уверена, что хочешь туда? Еще не поздно повернуть назад.

Она обернулась и даже в скудном свете разглядела в глазах юного репортера какое-то слишком уж ясное понимание.

«Эди, послушай. Я знаю».

Тогда, в тележке с бельем, она не поняла, что он хотел сказать, а сейчас и не хотела понимать.

Она осторожно высвободила руку. Он не сопротивлялся. Набрав в грудь побольше воздуха, Эди на цыпочках двинулась вперед, плотно прижавшись спиной к стене. Подобравшись невидимкой как можно ближе, она извернулась всем телом и заглянула за угол.

Ей предстал мрачный и сырой квадрат подвала, заставленный рядами белых железных кроватей. Прямо как в больнице – если бы вокруг больничных кроватей тоже стояли клетки. А тут, осознала Эди, были именно они. Стальные квадратные клетки были выстроены вокруг кроватей, готовые заточить каждого, кто туда ляжет.

Тем, кого здесь держали, даже по отдельной камере выделить пожалели.

Эди окинула помещение взглядом. Похоже, сейчас занята была всего одна койка. На ней лежала тонкая фигурка в грязном белом халате. Она тихо застонала. Стон был полон безнадежной и тоскливой боли – узница явно не ждала, что хоть кому-то, кто услышит, будет до нее дело.

Эди завернула за угол и прокралась к кровати. Пленницей подвала оказалась женщина с блестящими светлыми волосами. Когда-то они были собраны в сложную стильную прическу, а теперь сделались спутанными и слипшимися. Эди снова огляделась и, убедившись, что во всем помещении никого, кроме той несчастной, осмелилась подойти ближе.

И застыла,