Дочери служанки - Сонсолес Онега

– Жду тебя на берегу у Лас Баркас, когда луна будет прямо над Синко Пиникос.

Сельсо понятия не имел, что такое Синко Пиникос и когда луна окажется прямо над ними, но знал, что свидания он не пропустит, потому что хоть он и давал себе волю с женщинами, но не переставал думать об этой девушке с голубыми глазами и фигуркой балерины.

В этот день Клара никак не могла сосредоточиться и то и дело сверялась с настенными часами, которые предупреждали о приближении главного судна и еще служили затем, чтобы отличать день от ночи. Если рыбы было много и она пришла утром, они весь день проводили на заводе без отдыха, света белого не видя, хотя донья Инес велела держать окна по фасаду открытыми. В животе у нее «летали бабочки», в горле стоял комок, а на лице было такое выражение, которое отражалось даже на походке. Она легко порхала между разделочными столами и так проворно устанавливала решетки с рыбой, что работницы вынуждены были просить ее делать это помедленнее. Клара не послушалась, решив закончить работу еще до того, как взойдет луна.

День клонился к вечеру, и наконец совсем стемнело. Океан сурово ворчал, когда Клара закрыла дверцу на главном судне.

– Чем от меня пахнет? – спросила она задержавшуюся работницу, которая вешала фартук на место после того, как вытерла пол.

Та ответила, что пахнет, как всегда, и сказала это так невозмутимо, словно запах рыбы был для них теперь само собой разумеющимся.

Клара вернулась к раковине и остатками мыла еще раз вымыла шею, щеки и запястья.

– Сейчас лучше? – снова спросила она, подойдя к работнице.

– Сейчас от тебя пахнет «Светочем».

Клара бегом бросилась по направлению к Лас Баркас, дрожа не только от ожидания скорого свидания, но и потому, что впервые в жизни она не вернется домой вовремя. Ей не важны были ни выговоры Ренаты, ни обеспокоенность доньи Инес, узнай которая о том, что происходит, перевернула бы хоть Рим, хоть Сантьяго, лишь бы ее найти.

В назначенный влюбленными час на берегу было пустынно. Луна над Синко Пиникос смутно виднелась сквозь густые облака.

– Эй! – послышался голос на некотором расстоянии.

– Это ты? – прошептала Клара.

– Ну а кто, если не я?

Девушка приблизилась, сцепив руки на животе, внутри у нее все ходило ходуном, словно морские волны.

– Идем со мной.

Клара пошла вслед за ним до баркаса, еще влажного после рабочего дня. Сельсо снял свитер и протер доски.

– Знаешь, что? – спросил он.

– Нет… – робко ответила Клара, опасаясь, что он снова станет спрашивать ее о любви и любовных правилах.

– Я знаю тебя с того самого дня, как увидел впервые, и тогда уже понял, кто ты.

– Нет, ты не понимаешь, кто я, – сказала девушка.

– Ты ошибаешься, Клара.

Она не решилась продолжать, потому что тогда надо было бы сказать, что она тоже знает, кто он, что она видела его в обществе той женщины, неизвестной в Пунта до Бико, без роду, без племени и без чести и совести. И тогда, если уж говорить искренне, она должна будет раскрыть, какие наказания она на себя накладывала за грех воспоминания о нем, о своих слезах и бессонных ночах.

Она предпочла промолчать и в тишине ночи слышать только шорох одежды, когда Сельсо взял ее ледяную руку в свои и поднес к губам с такой нежностью, какой девушка до сих пор не знала. Потом – она даже не поняла, как это произошло, – он поцеловал ее в губы, и морской прибой откликнулся на вздох Клары: она поняла, что любима впервые в жизни.

Темнота скрывала их лица, но когда луна проглядывала сквозь облака, она освещала ее глаза, увлажненные слезами, и горящие глаза мужчины, который приник к ней, и так было до тех пор, пока рассвет не покончил с ночью.

Влюбленные простились, когда солнце выступило над восточным краем горы, но так далеко они не смотрели, лишь ощущали начало нового дня и обещали друг другу новую встречу.

Глава 23

Свидания повторялись каждый день, в тот же час и на том же месте. Закончив работу, Клара мылась под краном и быстро убегала с фабрики. Домой возвращалась поздно, и Рената не переставала ругать ее за то, что она пренебрегает домашними обязанностями. Клара врала, объясняя, что на «Светоче» требуется ее присутствие дольше, чем она рассчитывала, и что она не может оставить одну сеньору Вальдес.

– В конце концов, ты должна подумать и о себе, – отвечала Рената в приступе горечи, следы которой время оставило на ее лице.

– Я и думаю о себе, мама.

– Нет, только о сеньоре Вальдес.

– Она не сделала нам ничего плохого.

Рената промолчала и задумалась. В самом деле, донья Инес не сделала им ничего плохого. Наоборот, она всегда о ней заботилась и о ее дочери тоже, а ее, Ренату, всегда защищала от Доминго.

И все-таки…

С того дня, как она послала Каталину учиться в Компостелу, Рената поставила донью Инес во главу угла своего гнева, словно это сеньора несла ответственность за ее ошибку.

– Мне бы хотелось, чтобы ты так же заботилась обо мне, как она. – Она столько лет не стремилась к общению с матерью, и вдруг впервые дочь служанки бросила вызов этой женщине, которая подменила ей мать в результате роковой случайности судьбы.

– Поди-ка сюда! – крикнула Рената.

Ее лицо было перекошено незнакомой до этого яростью.

Клара подошла к ней без страха. Рената замахнулась и отвесила ей сильную пощечину, оставившую след на щеке. Девушка никак не отреагировала. Она неподвижно стояла напротив, глядя на нее, как приговоренный к смерти смотрит на своего палача в суматохе боя.

– Ударь меня еще раз, – сказала она с вызовом.

Рената сцепила ладони, пытаясь сдержаться.

– Ты такая же упертая, как твой отец, – она словно выплюнула эти слова из беззубого рта.

Клара закрылась у себя в комнате, и поток ее слез был таким же обильным, как дожди, приносимые южными ветрами, которые дуют с той стороны холма Святого Духа. Она уткнулась лицом в матрас. В голове беспорядочно роились обрывочные мысли, оскорбления без адреса и адресованные всем, зловещие предчувствия, желания, о которых оставалось только сожалеть.

– Будь проклята моя жизнь! – выкрикнула Клара, уткнувшись в льняную ткань. – Будь проклято мое будущее!

В этот момент она вспомнила о письме, которое нашла в книге Эдуардо Пондаля. Она сделала все возможное, чтобы о нем забыть, и у нее это