Будь что будет - Жан-Мишель Генассия

– Ни за что, это она должна извиняться! – воскликнула Арлена, когда бабушка передала этот ультиматум. – Она окончательно рехнулась!

Вивиан не сумела положить конец ссоре, обе стороны были слишком взвинчены, чтобы помириться, Она зациклилась, но со временем поймет, как глупо себя вела, и признает, что Жорж не вернется, а ты должна учиться, чтобы получить хорошую профессию. А пока что диван в твоем распоряжении, устраивайся. И будь снисходительнее к матери, деточка, в жизни не всегда делаешь то, что хочется.

– А я не хочу пахать на дурацкой работе, чтобы не умереть с голоду, я хочу иметь выбор, понимаешь? И самой решать, какой должна быть моя жизнь.

– Когда выйдешь замуж, решать за тебя будет муж.

– Значит, я не скоро соберусь замуж.

Арлена быстро поняла, что поступление в Высшую нормальную школу – это лишь способ стать преподавателем, вдобавок надо получить сертификат о среднем образовании – диплом, позволяющий преподавать в колледже, а для лицеев обязательно получить звание профессора, но ей так не хотелось преподавать. Чтобы стать инженером, из крупных учебных заведений девушки могли поступить только в Высшую школу электрики, но преподаватели хором отговаривали Арлену, объясняя, что она не найдет работу, поскольку женщины не созданы руководить рабочими на стройке или на заводе и возглавлять мужские бригады, так что пришлось смириться и податься в Севрскую школу. Однако на сегодняшний день все было очень зыбко. Во время войны здания Севра были разбомблены и разграблены, а сейчас заброшены, открыты всем ветрам, обречены на снос; девушек, поступивших за два предыдущих года, расселили на Монпарнасе и в Латинском квартале, пока не построены помещения в Университетском городке, вот только стройка не двигалась с места, Придется набраться терпения, девушки, видимо, не скоро вы переедете на бульвар Журдан.

Таким образом, севрские студентки шестьдесят восьмого выпуска так и не попали в Севр, вместо этого их разделили по направлениям. Двадцать шесть филологинь разместились в Доме студентов на бульваре Распай, а четырнадцать научниц – в «Конкордии», гостинице, превращенной в женское благотворительное общежитие, что на улице Турнефор, в конце улицы Муфтар, с роскошным фасадом в стиле дворца «ревущих двадцатых», но внутри эта иллюзия рассеивалась. Здание не ремонтировалось тридцать лет, лифт вышел из строя, лестницы перекосились, места общего пользования обветшали, номера были маленькими, протечки начертили карту рек на стенах, кровать днем служила диваном. И две ванные комнаты на весь этаж для двадцати восьми студенток – увы тем, кто не встал на рассвете, горячая вода им не доставалась. Но главной проблемой было чахоточное отопление, зимой температура могла опуститься до двенадцати градусов. В марте сорок девятого года в Париже было минус десять, окна под картонками превращались в ледники, и обитательницы общежития спасались, надевая по несколько свитеров, а записи делали в перчатках. Распорядок дня в интернате был свободным, никто не следил за расписанием, кто когда входит и выходит, но гости должны были покинуть здание в двадцать два часа. Обед и ужин подавали в лицее Монтеня, чья столовая пользовалась отвратительной репутацией; после жалоб и протестов вековечное гороховое пюре заменили размазней из лапши. Занятия проходили в Сорбонне, в помещениях, временно предоставленных американским университетом на улице Шеврёз, и в запасной лаборатории Радиевого института[37] на улице Ульм. И приходилось держать темп, чтобы не отстать, ведь уровень был очень высок, программа огромна, а у преподавателей не было времени кого-то ждать.

Девушки перебегали из одного конца Латинского квартала в другой через Люксембургский сад, но никто не жаловался. Единственная передышка – воскресное утро, когда можно поплавать в бассейне отеля «Лютеция», недавно открывшемся для публики, в остальное время они занимались математикой и физикой по четырнадцать часов в день. Почти каждую неделю они готовились к школьному балу, который проходил по субботам, – бигуди, папильотки, начесы, завитки на лбу или на висках, букли, макияж из подручных средств; они менялись платьями, блузками и пышными нижними юбками, одалживали друг другу туфли на высоком каблуке и ждали прекрасного принца.

И на балу в горной школе на бульваре Сен-Мишель Арлена встретила Франсуа Менара – на самом деле она его не увидела, а услышала: сквозь шум толпы и оркестр, который играл чарльстон, она различила раскатистый смех среди общего хохота и в группе из полудюжины парней, надрывавших животы, обнаружила его – широкоплечий, на добрых десять сантиметров выше товарищей, голова запрокинута, словно он дует в невидимую трубу, нацеленную в потолок. Тут он заметил ее, замер, широко открыв рот, улыбнулся и направился к ней, Привет, хочешь потанцевать?

Она подняла голову, вздернула подбородок, Я не умею танцевать.

– Ничего, смотри на других и делай, как они.

Она пошла за ним на танцпол – и правда, не так уж трудно, нужно поймать ритм, подпрыгнуть, скрестить колени, развернув ступни внутрь. Потом заиграли свинг, а это уже другой коленкор, они смотрели, как пары кружатся и вертятся, Франсуа настаивал, что надо попробовать, она не решалась, Слишком сложно, у меня не получится. Он пригласил ее в бар, угостил бокалом сангрии, затем вторым, от третьего она отказалась, разговаривать среди гвалта было сложно, затем свет приглушили, раздались первые звуки медленного фокстрота, Может, пойдем? Он взял ее за руку, повел в гущу танцующих. Франсуа учился на последнем курсе Высшей школы бизнеса в долине Монсо, говорил с воодушевлением, словно это лучшая школа в мире, открывающая все двери, ему предстояла полугодовая стажировка на предприятии в Гренобле, после которой он мечтал уехать в Соединенные Штаты, чтобы научиться управлению по-американски, Они намного нас опережают. А ты чем занимаешься? Арлена объяснила, что поступила в Севр, но поскольку школа разрушена, занятия идут в Сорбонне и на улице Ульм, она думала подаваться на преподавательский конкурс, но теперь не знает, это долго и непросто, ей не хочется об этом говорить.

– Ты хочешь стать преподавателем литературы?

– Нет, я на научном, думаю специализироваться на физике, чтобы стать инженером.

– Не бывает женщин-инженеров. Но для женщины стать преподавателем физики тоже хорошо.

Франсуа проводил ее до «Конкордии», поцеловал на прощание у лестницы и предложил завтра прогуляться.

Арлена согласилась, они встретились на площади Клиши, взобрались на холм Монмартра, посидели часок на траве, любуясь городом. Он пригласил ее пообедать на площади. В тот день Арлена выучила массу американских слов, которых нет во французском: «маркетинг», «b2b»[38], «мерчандайзинг», хотя с трудом понимала, что они означают.