Прекрасные маленькие глупышки - Оливия Хоррокс

— Все в порядке? — осторожно осведомился он. — Я столкнулся с Ниной. У нее был такой вид…

— Сердитый?

— Скорее, пугающий.

Я повернулась к зеркалу и принялась расчесывать щеткой спутанные локоны.

— Все хорошо, — сказала я наконец, глядя на свое отражение и стараясь не встречаться глазами с Александром.

— Берди, — ласково произнес он, словно мое имя — что-то хрупкое, способное разбиться от неосторожного обращения. — Нам нужно поговорить.

Моя рука с щеткой замерла в воздухе, давление в груди усилилось. Видимо, Нина была права. Сердце мое, казалось, выскочило из грудной клетки и застряло в горле. Я с трудом сглотнула, пытаясь избавиться от этого болезненного комка. Ведь я обещала ей, что не допущу подобного, и обещала себе, что не позволю ничему — и никому — помешать исполнению моей мечты стать художницей.

Я резко повернулась к Александру. Он явно был встревожен, от обычного спокойствия и самообладания не осталось и следа. Вероятно, обдумывал наилучший способ дать мне отставку, не оскорбив мои чувства. Всегда контролирует свои эмоции — так говорила Джо.

— Все прекрасно. — Я решила взять инициативу на себя, подключив все возможное самообладание. — Я не заблуждаюсь относительно вчерашней ночи. Мы оба понимаем, что это было. — Пожав плечами, я дружески улыбнулась, а затем повернулась к зеркалу и продолжила расчесывать волосы.

— И что же это было? — тихо спросил Александр.

Я посмотрела на его отражение. Лицо его казалось бесстрастным, но голос звучал жестко, и в нем слышались какие-то незнакомые нотки.

— Очевидно, это была ошибка, — объяснила я и аккуратно положила щетку на столик. — Мы оба выпили, эмоции зашкаливали. Разумеется, я никому не собираюсь об этом рассказывать — если ты вдруг волнуешься. Точно так же, как никому не сказала о том инциденте с твоим отцом. Ты можешь мне доверять, Александр. Для этого и существуют друзья.

— Друзья? — прошептал он.

— Ты ведь считаешь, что мы друзья, не так ли? — спросила я со смешком, игнорируя усиливающуюся боль в груди. — Или предполагалось, что это будет твоя очередная блистательная победа?

— Что ты имеешь в виду? — Он сложил руки на груди и нахмурился.

— Ну как же, ведь со всех сторон только и слышно о том, какой ты ловелас, — ответила я. — Даже в Кембридже прославился бесчисленными флиртами. Да и ты сам сказал, что эта поездка в Лондон — твой последний шанс дать себе волю.

— О господи, Берди! — Он раздраженно рассмеялся. — Да, я немного пошалил, когда был моложе, но мне уже не девятнадцать лет.

— Да, тебе двадцать четыре, и вскоре ты планируешь обручиться, — напомнила я. — А меня, как я уже говорила, не интересуют романы. Я просто хочу сосредоточиться на своей работе.

— Ну что же, хорошо. Полагаю, обсуждать больше нечего, — заключил Александр и плотно сжал губы. — Я рад, что мы все выяснили. А теперь прошу меня извинить.

Наконец я осталась одна. Мне было трудно дышать, грудь вздымалась при каждом вздохе. Следовало убраться отсюда. Вернуться в гостиницу. Найти Нину. Я должна сходить в галерею и закончить свои наброски для конкурса. Я приехала в Лондон для того, чтобы сделать карьеру и добиться стипендии — а не ради вечеринок и легкомысленных свиданий в полночь.

Голова раскалывалась — меня настигли последствия вчерашних возлияний. Я прокралась через холл на кухню, чтобы выпить стакан воды, и попыталась найти в буфете аспирин, но безрезультатно.

— С вами все в порядке, дорогая? — Джо возникла у меня за спиной настолько внезапно, что я подскочила.

— Все прекрасно. Спасибо, что спросили, — ответила я со слабой улыбкой. — У вас, случайно, нет аспирина?

— Я держу его в ванной комнате, — сообщила она и, на минуту исчезнув, вернулась с пузырьком таблеток. — Вы очень бледны. Возможно, перебрали вчера вечером?

— Да, я определенно хватила через край, — согласилась я.

Из гостиной послышались голоса, и я с тревогой посмотрела в ту сторону.

— Тут так шумно, — сказала Джо, ласково глядя на меня. — Почему бы нам не пойти в студию, где немного спокойнее, и не поговорить?

— Нет, благодарю вас, — поспешно отказалась я, ставя стакан с водой. — Мне действительно пора уходить. Большое вам спасибо за ваше гостеприимство и за помощь в подготовке к конкурсу.

Мои слова явно разочаровали Джо, но она с улыбкой пожала мне руку.

— Не за что, дорогая, — искренне произнесла она. — Я очень надеюсь увидеть вас снова.

Я стремительно прошла по коридору, чтобы вернуться в свою спальню, но внезапно распахнулась дверь комнаты Генри.

— Берди, можем ли мы перемолвиться парой слов? — нервно спросил он.

Генри выглядел бледным, между идеальными бровями образовалась морщинка. Кивнув, я последовала за ним в его спальню. Я опустилась в кресло у окна, а Генри принялся беспокойно расхаживать по комнате взад-вперед.

— Генри, пожалуйста, остановитесь! — в конце концов взмолилась я. — У меня от вас кружится голова.

— Простите, простите, — рассеянно пробормотал он, сел на кровать и уставился на свои сцепленные руки. — Я хотел поговорить о прошлом вечере.

— Да, — раздраженно ответила я. — Я так и поняла. Не беспокойтесь, я никому не расскажу о ваших пьяных шалостях. — Он вздохнул с облегчением, но, по-видимому, это было не все — он хотел облегчить душу.

— Не знаю, как вас благодарить, — наконец сказал он. — Дело в том… Это не пьяные шалости. Не поймите меня превратно, я действительно был очень пьян… Но Лоренс и я… тот человек, с которым вы меня видели… Мы не первый раз…

До меня вдруг дошло, что он пытался сказать.

— Вы и Лоренс… у вас романтические отношения? — предположила я.

Генри взглянул на меня в нерешительности, затем кивнул.

— Это началось в прошлом году. Сперва я хотел просто немного развлечься, но наши чувства друг к другу становились все сильнее. И теперь я приезжаю в Лондон, чтобы увидеть Лоренса… — Голос его дрогнул, Генри замолчал и выжидательно посмотрел на меня.

— У Эдди будет разбито сердце, — наконец произнесла я, и он с облегчением рассмеялся.

— Я понятия не имел, что он мною интересуется. Его авансы всегда столь деликатны, — заметил Генри с улыбкой, затем снова стал серьезным. — Должен поблагодарить вас за такое понимание, Берди. Я боялся, что мне придется покупать ваше молчание, и это было бы ужасно.

— Возможно, я не могу себе представить, каково это — находиться в вашем положении, — призналась я. — Но я хорошо знаю, каково жить во лжи и чувствовать, что ты не можешь быть самим собой. Вы такой, какой есть, и это не зависит от вас. Я считаю, что несправедливо за это наказывать.

— О, спасибо за вашу непредубежденность, — вздохнул Генри, слегка расслабившись. — Немногие так думают.

— Кто-нибудь в вашей семье знает? — спросила