Будь что будет - Жан-Мишель Генассия

– Нет.

– Придерживаетесь ли пацифистских взглядов?

Арлена вспомнила, что несколько месяцев назад подписала Стокгольмское воззвание за всеобщее разоружение. Она помедлила – если признаться, что она поддержала петицию, с работой в КАЭ покончено. Она сделала глубокий вдох. Будь что будет.

– Тоже нет.

– Поддерживаете ли дружеские связи с коммунистами или пацифистами?

– Дружеские связи? Нет. Я знаю некоторых, но они не в курсе, чем я занимаюсь, и я не собираюсь им рассказывать.

– Хорошо, я передам ваше досье на дальнейшее рассмотрение, это займет около двух месяцев.

Оказавшись снова на бульваре Виктор, Арлена была вынуждена присесть на скамейку, ноги дрожали, хотелось кричать, она повторяла себе, Надо подумать. Она попыталась унять тревогу, убежденная, что ее карьера закончится, не успев начаться, но ей не оставалось ничего другого, кроме как ждать, когда упадет нож гильотины.

В Университетском городке она столкнулась с преподавательницей математики, та вышла из класса и заметила ее застывшее лицо. Арлена объяснила, что ее кандидатуру отвергнут, она должна предупредить Хоровица, что отказывается от стажировки, и математичка воскликнула, Да ты сошла с ума! Расследование чисто формальное, особенно для таких должностей, как твоя, технически невозможно отыскать твое имя среди пятнадцати миллионов подписей, если только не назначить для этого десяток инспекторов на несколько месяцев, тем более что ты подписала поздно, да еще на листе из Люневиля. Они стремятся выявить коммунистов, так как уверены, что все коммунисты шпионы, но картотеки не обновлялись со времен войны, они суетятся, пытаясь убедить начальство в своей эффективности, недавно вот уволили Фредерика Жолио-Кюри, несмотря на Нобелевскую премию и все, что он сделал для страны, лишь бы продемонстрировать свою безжалостность. А ты слишком молода, чтобы они обратили на тебя внимание. Они могут как-то вычислить, что ты связана со своим дружком?

– Это сложно, только если за нами следят по воскресеньям во второй половине дня, когда мы видимся.

– Ты рассказывала ему о своей работе?

– У нас не совпадает расписание, поэтому, когда мы встречаемся, жалко тратить время на разговоры о работе. Надеюсь, вы правы и они ничего не найдут, потому что я очень хочу пройти стажировку.

Отношения Пьера Праца и Арлены не ладились именно потому, что их миры не совпадали, он – ночной работник, просыпается в четыре дня, выходит на смену в семь и печатает газету, которую дневные жители прочтут, когда он на рассвете отправится спать. Нелегко поддерживать прочную связь, если один ужинает, когда другой только пришел на работу, и оба не понимали, как преодолеть это препятствие, – отказываться от своей профессии они не собирались, так что приходилось изворачиваться, чтобы выжать максимум из единственного дня общей жизни. Воскресенье было днем свободы, которой никто не мог их лишить. Поэтому Пьера удивило поведение Арлены – та вдруг стала отстраненной и колючей, У меня проблемы на работе, меня могут уволить, поэтому я нервничаю, это слишком сложно объяснить.

Но больше всего Пьера тревожило то, что Арлена перестала с ним разговаривать – просто сидела с отсутствующим видом, выдавливала робкую улыбку, когда он брал ее за руку, и снова погружалась в свои тайные мысли, из которых он был исключен, хотя еще неделю назад она целый час пыталась донести до него значение постоянной Планка и важность точного измерения принципа неопределенности, а он мямлил, Да, я уловил в общих чертах. Хотя все это осталось китайской грамотой. Теперь она не говорила ничего, словно заперлась изнутри, и его пугала разделившая их стена. Он спрашивал себя, чем вызвал подобную холодность, но не находил ответа. Тогда он принялся рассказывать ей про жизнь газеты, как пришлось остановить печать и переделывать статью, потому что Пьер Лазарефф разозлился на молодого журналиста и устроил разнос на глазах у всех, Вступление затянуто, читатель должен мгновенно понять, о чем речь, чтобы все было как на ладони, не может быть материала без персонажа! А еще та история в среду, в половине пятого утра, когда все уже с ног валились. Ждали репортажа Люсьена Бодара из Ханоя, но тот никак не приходил, телефонная связь с Индокитаем прерывалась, и никто не понимал, это неполадки или саботаж. Босс решил придержать типографию до последней секунды перед катастрофой – для Бодара было зарезервировано место на первой и на четвертой полосах, но нельзя же выходить с пробелами, читатели не поймут и решат, что дело в цензуре, к тому же уличные торговцы и доставщики в фургонах уже заполонили улицу Реомюр, чтобы загрузить первый выпуск. Тогда Лазарефф велел спортивному отделу подготовить материал о Фаусто Коппи, намеченный на следующий день, и тут – о чудо! – телефон зазвонил. Бодар с другого конца света, за десять тысяч километров, несмотря на пять часов разницы во времени, сумел пробиться через Сингапур из резиденции тамошнего верховного комиссара, с которым дружил, и понеслось. Обычно он диктует тексты секретарше, и та их стенографирует, но времени не оставалось, Лазарефф сунул трубку мне, я на лету сочинил статью и сразу отправил в типографию, Опять мы успели впритык, но в следующий раз нас точно хватит удар.

Теперь воскресенья казались длинными, Пьер хлопотал на кухне – он мастерски жарил курицу, – иногда они шли в кино, если им нравился репертуар, поскольку во взглядах они сходились не всегда, она предпочитала фильмы в оригинале, он старался ей угодить, – а в хорошую погоду они гуляли по Венсенскому лесу, чтобы подышать свежим воздухом и поесть мороженого. Однажды Пьер предложил покататься на лодке по озеру Домениль, но Арлена наотрез отказалась, Терпеть не могу прогулки на лодке! Она побелела, он сдуру принялся настаивать, Грести же буду я, а ты отдыхай.

– Ни за что, ясно?

Она ответила так резко, что Пьер удивился: с чего это она повысила голос из-за какого-то пустяка.

Когда вместо прогулки по лесу Пьер решил сводить ее на собрание итальянских товарищей, которые присоединились к Стокгольмскому воззванию, Арлена сослалась на усталость и уехала в Городок отдохнуть. Обычно в воскресенье она оставалась у Пьера и утром в понедельник прямо от него отправлялась на работу в Фонтене-о-Роз, но теперь все изменилось, Ты мне не доверяешь? – спрашивал Пьер. Она не решалась сказать правду, Это не вопрос доверия, я в подвешенном состоянии, могу только скрестить пальцы или поставить свечку уж не знаю кому. Неопределенность продлилась долгих семь недель. Вечером в среду, вернувшись из Фонтене-о-Роз, Арлена обнаружила письмо от Министерства национальной обороны, опустилась на стул в приемной и сидела бесконечно долго, не осмеливаясь открыть конверт, – она думала, что