Белый снег, черные вороны - Чи Цзыцзянь

Стоило измениться запаху духов, приносимому им домой, как становилось ясно, что он вновь поменял любовницу. Однако, где бы он ни шлялся, были два аромата, которыми он пах регулярно. В первом из них смешивался запах белил и духов, был он какой-то нечистый. Другой же был густой и резкий, напоминал запах жареного сала. Синькова в итоге обнаружила владелиц этих ароматов. Не то чтобы она специально их искала, а наткнулась на них случайно. Нечистый аромат принадлежал японке Митико, которая кроме спрыскивания духами еще и мазала лицо белилами, а когда несколько запахов перемешиваются, то разве может получиться чистый аромат? Другой аромат принадлежал булочнице Нине, что держала лавку рядом с отелем «Модерн». Нина была высокой и здоровенной словно кобыла, имела румяное лицо, зычный голос и большую физическую силу. Она часто перед покупателями поднимала одной рукой металлический стул, стоявший в булочной, да еще приглашала на него присесть, заявляя, что может поднять его и с человеком. Разумеется, никто не осмеливался на него садиться. У других женщин груди были частью тела – хоть они и выдавались вперед, но все же ощущалось, что корни их внутри. У Нины же груди были такими огромными, словно отделились от тела. Они походили на двух милых и толстых кролей, сбежавших из чьего-то имения. Оказавшись в поле зрения, они очень бросались в глаза. Духами она прыскалась щедро, как и пристало ее натуре. Когда муж возвращался домой, неся на себе аромат Нины, то часто бывал размякшим словно глина и сразу после ужина, не дожидаясь, когда покажутся звезды, начинал клевать носом.

Синьковой не нравилась японка, она терпеть не могла нечистые ароматы, а еще больше ей было противно белое, словно у куклы, лицо Митико. Напротив, Нина не вызывала у нее неприязни, поэтому, отправляя слуг за хлебом, она всегда велела покупать его в булочной у Нины. Мало того что батоны были полновесными, так еще хлеб всегда был свежим, потому что Нина пекла ровно столько, чтобы хватало постоянным покупателям, и до заката хлеб расходился, на следующий день ничего не оставалось.

Кроме запаха Митико и Нины Излукин приносил и ароматы других духов. Если он пах чем-то вульгарным и дешевым, Синькова понимала, что муж наведался в бордель. Почуяв такой запах, Синькова летом уходила в садик во дворе и сидела там до вечерней росы, а зимой открывала бутылку вина и пила у камина, пока не гас огонь.

Если Излукин интересовался какой-то дамой, то, можно сказать, не знал поражений. Однако существовала одна женщина, которую он никак не мог прибрать к рукам, как бы у него ни текли слюнки, это была Чэнь Сюэцин.

Из всех виденных Синьковой китаянок Чэнь Сюэцин имела самые необычные манеры. Она изысканно одевалась, имела возвышенные интересы, Синькова не раз встречала ее в театре и кино. Однако они никогда не разговаривали. Синькова чувствовала холодок во взгляде Чэнь Сюэцин. Наверняка она так же держалась и с Излукиным. Излукин терпеть не мог сладкое, но ради сближения с Чэнь Сюэцин часто ходил к ней в лавку за конфетами. Каждый раз, возвращаясь оттуда, он нес в руках сладкое, но на лице его была разлита горечь – похоже, что Чэнь Сюэцин его не привечала. Но Излукин, приударяя за женщинами, никогда не сдавался. Не падая духом, он каждую неделю все так же наведывался в лавку Чэнь Сюэцин. Конфет у них дома скопилась целая прорва, Излукин велел дочери носить их в школу и раздавать одноклассницам.

Где-то с весны этого года Синькова обнаружила, что муж перестал покупать конфеты. Он хоть и не спал с Чэнь Сюэцин, но любил обсуждать ее. Излукин рассказывал, что мужчина Чэнь Сюэцин был хунхузом, под его началом десяток с лишним бандитов, они вооружены и специально грабят русских. Они захватывали русские грузовые суда на Сунгари, повреждали железную дорогу в Имяньпо[56]. Излукин клялся, что если этот бандит покажется в Харбине, то он обязательно добьется его казни! Муж Синьковой досадовал, как такая утонченная женщина, как Чэнь Сюэцин, могла связаться с человеком, который не имел определенного места жительства и постоянно находился на грани гибели? И почему она родила ему ребенка?

Сыну Чэнь Сюэцин было уже семь-восемь лет. Ему дали фамилию по матери, он звался Чэнь Шуем. Чэнь Шуй имел правильные черты лица, но было оно каким-то худым и желтоватым, казалось, что он недоедает и ему не хватает жизненных сил. Возможно, из-за слишком большого количества сладостей у него были плохие зубы. Чэнь Шуй не любил разговаривать и смотрел на окружающих с равнодушием. Чэнь Сюэцин из опасения, что сына могут обидеть, обычно не позволяла ему одному выходить из дома. Мальчишка целый день сидел в лавке, скучал от безделья, часто набирал камешков и бросал им в дверь. Поэтому если вы шли к Чэнь Сюэцин за конфетами и, подойдя к двери, слышали стук, ни в коем случае не стоило сразу открывать дверь – можно было попасть под летящий камень.

Десять дней назад Излукин, насвистывая, легким шагом переступил домашний порог и радостно сообщил жене, что тот хунхуз, мужчина Чэнь Сюэцин, погиб у горы Маоэршань! Излукин рассказал, что из-за эпидемии сообщение Фуцзядяня с внешним миром прервалось, движение по железной дороге остановилось и возникла острая нехватка угля. Этот хунхуз решил на этом хорошенько подзаработать и нанял семь телег, чтобы возить в Харбин уголь. Когда он со своими бандитами стал копать уголь недалеко от горы Маоэршань, его обнаружили отряды охраны КВЖД. По «Договору о разработке угольных месторождений Гиринской провинции для нужд КВЖД», подписанному три года назад генералом Хорватом с представителем провинции Гирин Ду Сюэином, угольные копи в тридцатикилометровой зоне от железной дороги отходили к России, китайцы не могли их разрабатывать. Когда бандиты столкнулись с охраной, началась ожесточенная перестрелка, с обеих сторон были убитые и раненые. Муж Чэнь Сюэцин оказался в полном окружении. Когда его уже брали в плен, он внезапно выхватил спрятанный на теле пистолет и застрелился. Излукин сказал, что этот малый был не промах, он знал, что пленных хунхузов все равно казнят, так уж лучше самому покончить с собой! Муж Синьковой был недоволен тем, что тот умер так легко. Судя по его тону, бандита следовало привезти в Харбин, где бы Излукин лично его расстрелял, только тогда его обида была бы отмщена. Похоже, думы о муже Чэнь Сюэцин часто посещали Излукина. Он наверняка полагал, что исчезновение такого сильного соперника позволит ему завоевать эту женщину. Но интуиция подсказывала Синьковой, что свет жизни для Чэнь Сюэцин заключался в ее мужчине и с его гибелью это свет, возможно, полностью померкнет.

Ариэль был первым, кто сообщил Синьковой новость о том, что Чэнь Сюэцин ходит по улицам и раздает конфеты.

На самом деле Ариэлю тоже нравилась Чэнь Сюэцин. Зная о ее увлечении театром, он часто наведывался в ее лавку, чтобы подарить билеты. Чэнь Сюэцин не отказывалась от билетов на представления, но отвергала приглашения вместе выпить по чашечке кофе. Ариэль жаловался Синьковой, что, похоже, Чэнь Сюэцин не жалует русских. Движимый любопытством скрипач разузнал, что возлюбленный Чэнь Сюэцин происходил с ней из одной деревни и раньше был сборщиком женьшеня. Линия КВЖД должна была пройти через их деревню, и всем селянам пришлось покинуть родные места. Горные леса, за счет которых он кормился, отошли к полосе отчуждения, он больше не мог свободно ходить в горы для сбора трав. С того времени он возненавидел русских, ушел в горы и стал главарем шайки бандитов. После того как Чэнь Сюэцин перебралась в Харбин, мужчина часто навещал любимую и помог ей открыть лавку сладостей, а Чэнь Сюэцин тайно родила ему сына.

Хунхуз был и умным, и храбрым, он появлялся и исчезал как призрак, и если бы охранный отряд КВЖД