Между молотом и наковальней - Михаил Александрович Орлов

потеряли Вильно, перебросив в мать городов русских часть своих сил, а потом – когда донес, что готовится тройственный союз Витовта, Василия Московского и Ордена. Это заставило Ягайло примириться с двоюродным братцем и уступить ему Литву. Сие лучше продолжения бессмысленной войны, которой никто не видел конца. Так или иначе, но король доверял своему коморнику, полагая, что старый конь борозды не испортит, а ошибиться может всякий.

На сей раз Прокша ехал в Москву под личиной приказчика не существовавшего смоленского купца Строжина и по пути обдумывал план порученного ему задания. Он размышлял и о своей жизни, ее непутевости и бессмысленности. В конце концов он решил, что лучше всего жениться на одной из сенных девок великой княгини, полагая, что окажется в курсе придворных новостей и сплетен, не привлекая к себе внимания. Челядь знает о своих господах даже больше, чем те сами о себе, ибо от нее ничего не утаить.

Коморнику было за тридцать, и семьей уж пора бы обзавестись… Старость не за горами, а хотелось иметь сына, продолжателя рода, ибо жизнь быстротечна и только потомки продлевают ее. Выбор супруги, однако, непрост и не всякая для сего сгодится.

В Москве Прокша остановился у того же старика, что и прежде. Хозяйка его к тому времени почила, и тот коротал остаток своей жизни в одиночестве и тоске, а потому обрадовался старому знакомцу. Затем Прокша разыскал княжеского конюха горбуна Бориску и осведомился, нет ли незамужних или вдовых молодиц при великокняжеском дворе.

– Как же, батюшка! Взяли недавно новенькую из Пскова, хотя случайных людей туда не берут, – заметил конюх. – Видно, блажь на княгиню накатила…

Во время литургии Бориска показал своему приятелю молодуху в темно-зеленом платье, с густыми рыжими волосами, выбивавшимися из-под платка. Пригляделся, и она ему приглянулась. «Сгодится. Первое впечатление самое верное, оно от сердца, а не от головы, то есть от ангела-хранителя, а не от Дьявола. Странно, но прежде он никогда не думал о женитьбе, а тут нате», – подумалось Прокше.

После церковной службы коморник на паперти подошел к вдовице и заговорил с ней как ни в чем не бывало. Опыт общения с женщинами он имел не слишком богатый, но, когда припирало, пользовался услугами веселых банщиц или гулящих девок, которые за малую мзду не отказывали ни в чем. Их везде предостаточно. Казалось сама земля их родит, как еловый бор – маслят по осени. Начал с простого:

– Как поживаешь, красавица?

На это молодица лишь скривила губы в ехидной улыбке:

– Тебя разве не учили, что не пристало заговаривать на улице с незнакомками бабами?

– Извини! Я Тарас, приказчик смоленского купца, и ваших правил не знаю. У нас с этим как-то попроще. Узрел тебя, и сердце, поверишь ли, екнуло. Больно приглянулась мне, хотя понимаю, что сие не пристало. Но что делать, коли мочи нет…

– Ох, уж мочи нет? Смешно, право. Не лукавь, – прищурилась женщина. – Сватаешься, что ли?

– Да хоть бы и так. Я человек холостой, не загульный, веры православной, могу и под венец тебя сводить. Соглашайся – не пожалеешь. Будешь у меня как галушка в сметане кататься.

– Ой ли… Все вы свободны, выйдя за ворота. Знаю я вас, кобелей… Беда с вами! Бродите по свету, честных баб смущаете, – окинула чтица наглеца оценивающим взглядом, но про себя отметила, что, может, и сойдет, коли не шутит.

– Ей-богу! – перекрестился Прокша. – Со мной не пропадешь.

Мысль о повторном замужестве неожиданно вспыхнула в душе Анны, хотя никогда серьезно не думала о том. Большинство простолюдинок в средневековье выходили замуж лишь однажды. О втором браке мало кто помышлял. Статус мужниной жены всяко выше вдовьего, но жизнь учит всех осторожности. Доверчивость многих сгубила, хотя им, видно, так хотелось опереться на близкого, родного человека, что удержу нет, а женское сердце так падко на уговоры, тут уж ничего не поделать… Анна, впрочем, насторожилась и повела себя еще более осмотрительно, чем прежде.

«Не подослал ли ко мне кто-нибудь сего ухажера? Не будь раззявой, глупышка! – тревожно мелькнуло у нее в уме и подумалось. – Над старостью смеются, ее презирают и ненавидят, но с ней ничего не поделать, когда приходит. Пока князь Владимир Андреевич еще обо мне вспоминает, но надолго ли?» Такие вопросы хоть и не часто, но Анна все же задавала себе, они сами собой лезли в голову.

Всю дорогу от храма Прокша, не закрывая рта, развлекал вдовицу байками о всякой всячине. Она порой улыбалась или отвечала сквозь зубы, так что невозможно было понять, понравился ей его рассказ али нет.

Дошли до великокняжеского двора. Тут «приказчик Тарас» сделал попытку договориться о новой встрече. Чаровница выскользнула, тем не менее он все же крикнул, что будет ждать ее в следующее воскресенье на паперти Успенского собора после обедни. Не сказав ни да, ни нет, ленивой кошачьей походкой вплыла в ворота под охрану стражников, проводивших ее долгими задумчивыми взглядами. Видно, им она тоже приглянулась…

Возвращаясь домой, Прокша рассуждал: «Канители с женой, вестимо, много, но есть и кое-какие преимущества. Как бы то ни было, нет такой вдовы, которая не желала бы еще хоть разок сходить под венец».

Анна тем временем, войдя в терем, юркнула в свою каморку под лестницей, упала на сундук, на котором почивала, и мысли у нее понеслись скачками. Сердце билось, как сумасшедшее. Стала припоминать встречу с Тарасом. Отметила про себя, что одет он как будто хорошо и чисто. Видно, не последний в торговле, так почему бы не попытаться устроить свое счастье? Вот только есть ли оно? Боязно, конечно, но ведь и сама не отроковица, а счастья так хочется…

Минула неделя, и Прокша после обедни подошел к чтице, выходившей из церкви одной из последних. У нее, однако, все утро сердце билось, как сумасшедшее. С чего бы вдруг?

Всю прошлую неделю ей нет-нет да и вспоминался разговор с Прокшей. Невольно призадумывалась о нем, и сердце екнуло при встрече. Обрадовалась и опустила глаза, стараясь не показать того, но от Прокши это не укрылось. «Попалась пташка в силок, так уж не вырвешься от меня», – подумал он с самодовольством. В самом деле, она ждала неведомо чего, но ведь ждала же… Когда он взял ее за руку, сверкнула глазами, но посмотрела на него уже не так холодно, как прежде, а будто встретила старого знакомца.

– Теперь-то ты мне уже не чужая, а старая знакомая. Не так ли?

– Ну уж и не знаю, – кивнула Анна.