Фернандо Магеллан. Том 3 - Игорь Валерьевич Ноздрин

каюту. Трудности и опасности сплотили эскадру, сделали моряков братьями, самыми близкими людьми. Встретятся ли они когда-нибудь, увидят ли родные берега? Не зальет ли соленая вода помутневшие глаза, не проткнет ли душу отравленная стрела? Сотни неприятностей поджидают их на каждом шагу.

Они менялись на память одеждой и оружием. Надевали на шеи священные ладанки, целовали кресты. Тяжело было смотреть на прощание мужчин, понимавших, что ничего нельзя заранее предугадать в море на краю земли. Они просили друзей не помнить зла, и если Господь спасет от беды, приведет к родному очагу, присмотреть за близкими, не покинуть сирот в нищете.

Боль и радость смешались на палубе. Моряки думали, будто не пройдет и года, как друзья увидят Гвадалквивир, Баррамедскую Божью Матерь, Севилью… Они не знали, что две трети эскадры погибнет от голода и болезней. Что под палубой в бочках уже портится плохо просоленное мясо, что раненый флагман никогда не оправится от ран и не пересечет Тихий океан, что португальцы заперли порты, снаряжают флотилию для захвата кораблей Магеллана, что союзники отвернутся от них в минуту опасности. Впрочем, это они понимали и потому спешили.

Моряки Эспиносы покинули «Викторию», расселись в лодках и пирогах. Эхо прощального салюта прокатилось по гавани, легкие пушки ответили с «Тринидада». Вздулись под южным ветром паруса, каравелла в сопровождении десятков пирог направилась к острову Маре. Звенели литавры, палили аркебузы, летели последние напутствия. «Виктория» набирала ход, оставляла за кормой сопровождавший эскорт. Вскоре лишь быстроходные пироги с Альмансором провожали испанцев.

На подходе к Маре они встретили четыре лодки с лесом, предназначенным для них. Расплатившись с туземцами и погрузив дрова, каравелла взяла курс на юго-запад. Позади на зелено-голубой поверхности моря покачивались пироги. Как веха на мелководье торчало знамя раджи с пучком перьев красных попугаев, стоивших бахар гвоздики за одну птичку. За ним зеленели склоны острова Маре, а дальше из воды вырастала гора Тидоре. Отсюда в маревой дымке она выглядела выше и величественнее. Краски поблекли, размылись, небо побелело, желтое солнце лимоном повисло над горой.

Отец Антоний вздохнул, перекрестился, поднял худую длань, благословил остров – последнее, что мог сделать для оставшихся христиан. Элькано отвернулся от солнца, расправил плечи, вдохнул полной грудью свежий ветер, наполненный запахом леса и цветов. Он не любил Эспиносу с Карвальо. Кровь Мендосы алела на первом, похоть и жадность съедали второго.

Глава XXI

Присяга на «Виктории»

Более двух недель «Виктория» шла к югу мимо десятков островов, населенных людоедами, враждующими между собой. В лабиринте вздымающихся из воды гор, плоской земли с густыми лесами, отмелями, встречными течениями она часто меняла курс с юго-западного на юго-восточный и снова возвращалась на запад-юго-запад. Команда не имела покоя ни днем, ни ночью. Ровное дыхание океана между островами было прерывистым и резким. Налетали шквалы, грозившие выбросить каравеллу на рифы, песчаные банки. В мягкой прохладной темноте ночи на берегах горели костры, слышались воинственные крики. И хотя туземцы не отваживались напасть на корабль, вахтенные до боли натирали глаза, следили за мерцающими огнями.

Иногда навстречу попадались пироги с неопрятными косматыми людьми, прикрытыми полосками древесной коры шириною в два пальца. Они не имели властителей, подчинялись выборным деревенским вождям. Держались настороженно, не желали торговать.

На острове Кафи жили жестокие, коварные пигмеи – в половину человеческого роста. Лоцман сказал, будто Альмансору с большим трудом удалось покорить этих карликов. На другом обитали люди с птичьими головами, скрывавшиеся днем от знойных лучей солнца в зарослях бамбука и банановых пальм, поэтому их не удалось рассмотреть. А вот с амазонками испанцам повезло. Кормчие специально прошли близко с островом одиноких женщин – прекрасных воительниц, убивавших мужчин, посягавших на их территорию. Они беременеют от ветра и без жалости умерщвляют мальчиков. Моряки увидели у бедных тростниковых лачуг рядом с курами и овцами брюхатых неопрятных амазонок – знать, ветра здесь дуют изрядные – и неопределенного пола ребятишек. Безоружные женщины занимались обычными хозяйственными делами. На краю острова испанцы заметили обреченных на смерть мужчин, случайно забредших сюда и не подозревавших о своей ужасной участи. Они неторопливо выбрасывали из лодки на песок серебристую рыбу. Туземцы заметили каравеллу, отложили дела и долго глядели вслед. Лоцман объяснил разочарованным испанцам, что амазонки оставили в поселке беременных подруг со старухами для присмотра за девочками, а сами ушли воевать, так как это их любимое занятие. Лоцману поверили и пожалели о том, что не предупредили мужчин об опасности.

На соседних островах жили звери с человеческими головами. По ночам гигантские рыбы вылезали на берег, подстерегали людей, тащили в море. Когда в темноте с земли доносились странные пронзительные звуки, индейцы на палубе в испуге перешептывались, произносили загадочное слово «гаруда».

Пигафетта узнал его значение и записал в дневнике: «Это огромные птицы, способные перетащить на дерево буйвола или слона. Дерево называют „кам пантанги“, оно растет в местности „Пусатовер“, приносит плоды крупнее огурца – „буа пантанги“. Брунейские мавры говорили, будто видели двух птиц у раджи, получившего их из сиамского государства. Из-за бурных водоворотов лодки не могут приблизиться к месту, где растет „кам пантанги“. О дереве впервые узнали после того, как одну джонку втянуло в водоворот, и она разбилась в щепы. Экипаж утонул. Только мальчик, привязавшийся к толстой доске, спасся чудесным образом. Он взобрался на дерево и спрятался под крылом птицы. На другой день птицы поднялись и полетели к берегу поймать буйвола, а мальчик вылез из-под крыла. От него узнали про „гаруда“, и откуда происходят приносимые морем плоды». Хотя по фольклору малайцев гигантские птицы обитали к северу от Большой Явы в Китайском заливе, голоса их слышали и здесь.

Плыть мимо островов было опасно. На каждом шагу моряков подстерегали злые духи, разворачивавшие ветра, гнавшие навстречу потоки воды. По ночам вдоль бортов проплывали змеи, способные проглотить человека. Они были значительно меньше хорошо известных в Европе морских змей, пожиравших целые корабли, но любой подозрительный всплеск воды вызывал оцепенение и ужас.

На дне в водорослях прятались огромные раковины моллюсков, всасывавшие свои жертвы. Крабы, размером с хижину, отрубали руки и ноги ротозеям. Лодки не отваживались плавать над нечестью. От сознания ее присутствия, легкий холодок пробегал по телу моряков. Можно было бы не верить рассказам, но непременно находились свидетели, видевшие чудовищ, слышавшие их голоса.

Чиркнул камень на мелководье по борту, и сразу зоркие глаза различили на глубине не валуны, а черно-зеленые клешни. Плеснула рыба в