Дочери служанки - Сонсолес Онега

которое послала после того, как нашла проклятый листок бумаги, адресованный покойной Ренате. Она ничего не требовала от него, только ответа на письмо. Но теперь уже ей было понятно, что надо расстаться с надеждой когда-нибудь его получить.

Они много разговаривали, подолгу и неторопливо, как когда-то в библиотеке. Обычно Клара вскоре начинала торопиться, поскольку «Светоч» нельзя было оставлять без присмотра, но в то же время ей было так хорошо рядом с хозяйкой.

Она рассказывала про фабрику то, чего сеньора Вальдес не знала. О том, что работницы сочувствуют ей, порой даже кажется, что они подчиняются ей, потому что жалеют, но никогда этого не покажут, потому жалеют только промокших собак и лишайных котов. Она рассказала сеньоре, что испытывает некоторые угрызения совести, поскольку мало оплакивала Ренату, но слезы не шли, и она не знала, беспокоиться ей из-за этого или нет.

И наконец она рассказала донье Инес, что единственным утешением для нее было то, что больше некого оплакивать, поскольку все умерли.

– У меня остались только вы.

И тогда, слушая нежный голос девушки, видя так близко ее сердечную боль от жизненных испытаний, донья Инес вдруг подумала о том, что никогда не знала, какой святой послал ей Клару и почему этот святой не остановил демонов, когда произошло то, что произошло; она тряхнула головой и пообещала себе, что сделает из Клары настоящую Вальдес.

В последующие дни донья Инес продолжала внимательно наблюдать за Кларой.

Она распорядилась, чтобы девушка обедала вместе с ее детьми, ведь она никогда не видела ее за столом. Она оценила ее манеры. Надо было лишь слегка отшлифовать их, потому что девушка не знала, как пользоваться приборами, и окунала палец в стакан, прежде чем сделать глоток.

Она показала ей, что делать с бокалами, которые та оставляла, где попало, и куда положить салфетку после того, как еда окончена.

И не отодвигать стул, протащив его по полу.

«Все это мелочи», – думала донья Инес.

Мелкие детали, которые с лихвой компенсировались природными качествами.

Красота, так напоминавшая донье Инес ее мать…

Нежный голос, который так приятно было слышать.

Клара была способна поддержать любой разговор с Хайме, который, с одобрения доньи Инес, обращался с девушкой доброжелательно и галантно. Они беседовали на самые разные темы: политика, экономика, литература. Хайме знал все, и Клара была на высоте, и оба они вызывали восхищение у Поло, и тот не упускал случая углубить свои познания в связи с ранним увлечением литературой и желанием обучаться в Мадриде, откуда приходили все книги, о которых они говорили.

Правда, они никогда не говорили ни о кораблекрушении «Санта-Исабель», ни о Сельсо. Леопольдо делал попытки спросить Клару, продолжает ли она вести дневник, о котором он не забыл, но донья Инес их прекратила, поскольку не хотела, чтобы Хайме узнал: эта девушка испытала сладость любви.

И страдания, с ней связанные.

Она ни с кем не советовалась.

Она не нуждалась ни в чьем одобрении.

Она не стала откладывать решение, чтобы не передумать.

В один прекрасный день донья Инес написала последнее письмо в Гавану, которое она никогда не забудет, потому что тогда она впервые заметила, что обрела твердость духа и что ее слова не пропадут зря.

Сообщаю тебе, что Хайме женится на Кларе, дочери Ренаты и Доминго. Это обдуманное решение, которое ты сумеешь понять. Точной даты свадьбы еще нет, поскольку Хайме должен закончить обучение в Университете, но, с Божьей помощью, она состоится летом 1924 года.

Понимая, что заслуживает порицания за то, что не сумела помешать, она написала, что его дочь Каталина уехала в Аргентину, чтобы выйти замуж за сына животновода, который разводит коров редкой породы. Чувство вины не оставляло ее, но что она могла сделать с Каталиной, которая всегда поступала так, как взбредет ей в голову? Единственным утешением было то, что она не отдала свою дочь кому попало.

Она написала последние строчки и поставила дату.

В ожидании новостей, подтверждающих, что ты жив, всегда твоя, Инес.

Она вложила письмо в конверт, написала обратный адрес без указания отправителя, поскольку подозревала, что супруг не распечатывает ее письма, и на следующее утро сама отнесла письмо на почту.

Информировать дона Густаво о важных решениях было для нее обычным делом. Не было причины менять эту привычку, как и ту, что она давно уже не ждала ответов.

– Пустая трата времени, – сказала она себе по дороге в усадьбу Святого Духа, пролегавшей среди вековых деревьев, которых не могли свалить самые сильные зимние ветра.

На секунду она ощутила груз прожитых лет. Через несколько лет ей стукнет пятьдесят, и добрую часть жизни она старела, живя ради других.

Она закрыла глаза.

Ветер ласкал ее кожу, принося странное ощущение умиротворяющей свободы.

Она почувствовала себя достаточно сильной, чтобы выдержать то, что свалилось на ее плечи: новые перешептывания соседей, осуждение сеньор и наговоры любого сорта.

Снова ее имя будет у всех на устах, из-за свадьбы сына с доньей без роду без племени, с дочерью служанки.

Эта мысль проскользнула, не задевая сознания, словно мелкий дождь.

Она никогда не сомневалась в способностях Хайме как наследника семейного дела, но она также была уверена, что Клара призвана приумножить состояние семьи Вальдес, поскольку никто, как она, не прожил становление «Светоча», начиная с первой банки сардин, выпущенной фабрикой. И она весьма толково руководила процессом.

Инес обрадовалась, подумав, что Ренаты не будет на этой свадьбе. Она с трудом представляла ее среди приглашенных в часовне замка, где будет происходить церемония. Она постаралась выкинуть из головы подобные соображения, которые не смогла бы доверить даже дону Кастору на исповеди, поскольку от них веяло классовой теорией, а она ее не разделяла.

Придя в замок, она успокоилась. Клятва, данная себе, что это будет последнее письмо в Гавану, принесла облегчение, которого она ждала с 1915 года, когда переписка прервалась. Так что, недолго думая, она решила, что настал самый подходящий момент обговорить с Хайме организацию его свадьбы, пока он не вернулся к занятиям.

Они сидели за обеденным столом. Хайме по правую руку от нее. Леопольдо – по левую. Зажженный камин отапливал столовую.

Она не стала ходить вокруг да около и между первым и вторым блюдом донья Инес начала говорить, не углубляясь в аргументацию.

– Мой дорогой сын, для тебя настало время жениться.

Она кашлянула, отпила глоток воды и вытерла губы салфеткой с вышитыми брачными инициалами.

– И твоя избранница – это Клара.

Вилка выпала из