Дантал - Абай Тынибеков

– Ты был совсем ещё юным, и родители твои были молоды, когда моим народом правил мой дядя, светлейший Дахар. Завтра навестим его могилу. Твоя мать однажды привезла сюда мастеров, что находились при ней и были родом из далёкого Египта. Они и изготовили памятный камень на его курган. С тех пор он находится на святом месте, – взглянув на гостя, проговорил Патша. – Теперь ты знаешь многое о судьбе отца и матери. Помни всё и передавай своим детям, как это делаем мы.

Воцарилась тишина. К еде никто не притрагивался, наслаждаясь крепко взбитым пенным кобыльим молоком.

– Воистину могуч поток речной воды,

коль нарождён от сильного истока

и на пути вбирает чистые ручьи.

И дерево крепко в стволе и зелени ветвистой,

коль корни глубоко пустило в землю.

И человеческая жизнь

чрез кровь свою и память не прервётся.

Никто, постигший смерть, не умер,

покуда помнит хоть один живой о нём, –

вдруг очень неожиданно прозвучало из уст огромного седовласого вождя.

Все, включая Патшу, взглянули на него, ожидая продолжения. Но он замолчал, вертя в руке деревянную посудину, что-то разглядывая на поверхности душистого напитка. То, что было сказано им, причём очень скромно и с присущим для вождя достоинством, эхом прокатилось под сводами шатра, невольно заставляя каждого сидящего встрепенуться и поправить осанку. Обычно молчаливый самый могущественный и отважный из вождей, верный и единственный друг Дахара, чьё имя всегда с восхищением произносили все воины и миряне, впервые за весь день высказался, поразив всех краткостью и точностью мысли. Он знал цену слову, его потаённую силу и огромную значимость, и от этого очень бережливо и взвешенно относился к нему, никогда не открывая рта, прежде не рассудив и не разобравшись окончательно, вознесёт оно или погубит. Поздней ночью вожди разошлись по отведённым им шатрам, оставив Патшу наедине с Данталом. Верховный правитель, расслабившись, прилёг, облокотившись на мягкие подушки. Юноша по-прежнему сидел рядом с ним.

– Что думаешь предпринять дальше? – спросил Патша.

– Я благодарен тебе за такой душевный приём, за добрые слова о моих родителях, но мне следует тронуться в путь в земли массагетов. С недавних пор, как только я вернулся в ту горную долину, в крепость, где прошло моё детство, и навестил могилы отца и матери, что-то появилось во мне доселе незнакомое и новое. Мне стало тесно там и очень потянуло на степные просторы, туда, где я часто бывал, но в силу малых лет не очень хорошо запомнил. Может быть, там пригожусь материнскому народу, – ответил юноша, поделившись своими ближайшими планами.

– Я понимаю тебя. Такое случается с человеком в любом возрасте. В степи это называют зовом крови. Ты вдоволь наскитался по миру и слишком устал от одиночества. Оставайся у меня, погости ещё, наберись сил. До земли твоей матери не так уж далеко осталось. Здесь, у наших очагов, ты тоже не чужой человек. Мы все очень рады встрече с тобой и охотно разделим кров и пищу. К тому же для тебя уже разбит шатёр, – очень тепло предложил Патша.

– Я не могу. Слишком долгим оказался мой путь сюда. В последние годы жизни моя мать очень желала вернуться в степь, но внезапно умер отец, и она не захотела покидать его прах. Теперь они находятся вместе, а в меня, видимо, перелилась её заветная мечта, – вздохнув, мягко отказался Дантал.

– Да, да. Понимаю. Из всех дорог самая главная пролегает через сердце. По ней и должен идти человек. Начало любого пути находится в его душе, и первый шаг делается именно от неё. Ты прав, – соглашаясь с ним, задумчиво произнёс царь. – Признаться, я собирался тебе кое-что объяснить, но не думал, что это случится так скоро. Ну что ж, видимо, сегодня мне придётся немного огорчить тебя. Там, в земле твоей матери, не всё спокойно. – Патша вновь присел. – Вот уже год, как враждуют отдельные вожди племён с верховным властителем, царём Турпаном. Наделив их после войны с Хорезмом и Согдианой несметными богатствами и значительно усилив их, он не заметил, как некоторые из них, почувствовав себя равными ему, решили свергнуть его и завладеть властью. Я, как и царь тиграхаудов Нургал, не раз предлагал ему свою помощь, но он не принял её, рассчитывая на свои силы. Не знаю, что там творится теперь. Слишком всё запуталось. Повсюду льётся родственная кровь. Вновь горе распростёрло свои крыла над степью. Беда постигла земли массагетов.

Патша замолчал. Дантал был поражён известием. Он не хотел верить в услышанное, но, к его сожалению, всё сказанное с такой горечью верховным правителем хаомаваргов было правдой.

– Драбад, тот седовласый вождь, самый старший из всех, что восседал напротив тебя, не так давно по моему велению побывал у Турпана и вернулся опечаленный всем увиденным там, – вывел юношу из оцепенения голос Патши. – Шестеро из двенадцати массагетских вождей, недовольных правителем, объединившись, ведут войну за власть. Силы равны, и помощь была бы очень своевременной, но Турпан опять отказался от неё, считая недостойным вовлекать союзнические войска во внутренние дела своего народа. Сам же я войти в его земли не имею права. Нельзя, вопреки воле верховного правителя, избранного сородичами, вступать в его земли даже с такой миссией. Мне очень жаль, что видя и зная всё это, я ничего не могу поделать.

Дантал ненадолго задумался, затем, взглянув прямо в глаза собеседника, решительно произнёс:

– Но ведь я пусть наполовину, но массагет. Мою мать помнят в родных землях из-за её добрых деяний для своего народа. Отец также многое сделал для него. Что, если я поведу войска? Такое возможно? В этом случае не чужой человек окажет помощь, а свой, единокровный, приведёт её. Царь Турпан по праву верховного правителя отверг твоё предложение, дабы не прослыть в степи предателем и трусом, благородно неся своё бремя и по-своему верно поступая, но ведь он может вскоре остаться в одиночестве. Будет ли лучше, когда его вдруг одолеют эти неблагодарные сородичи? Что тогда может произойти во всей степи?

– Дорогой мой гость, сынок, тебе нужно как следует отдохнуть сегодня. Я обещаю подумать над твоим предложением. Тебя проводят в твой шатёр, – видя возбуждение юноши и сочтя благоразумным прекратить разговор, Патша поднялся и провёл вскочившего на ноги Дантала к двери.

Тот, почтительно склонив голову, вышел. Верховный правитель долго стоял в задумчивости, затем хлопнул в ладони и повелел вошедшему