Дантал - Абай Тынибеков

«Подобная война никогда не имеет победителей. Она наказала весь наш народ только за то, что шестеро отъявленных головорезов когда-то им же, этим народом, были ошибочно приведены к власти над собой, над своими землями и племенами», – размышлял Турпан. Он как никто другой осознавал произошедшее и теперь думал о последствиях: «То, что случилось, является лишь частью беды, нависшей над великой степью. Её отголоски ещё неведомы. Они потянут за собой длительную кровную месть и неслыханный раздор в некогда единые земли. Прощения никому не будет. Слишком много загублено душ и пролито крови. Очень скоро никто уже не будет помнить, с чего всё началось и кто повинен в этой бойне, и в сердцах родичей всех погибших останется только затаённая вражда. Подобное бывало не раз среди вольнолюбивых и гордых саков. Не прощают они такого и жаждут отмщения до последнего отпрыска в роду… Накопившаяся мощь, найдя тонкую пелену в жалких душонках шестерых вождей, прорвалась наружу, принеся в жертву всё вокруг, ставшее вдруг тесным и почти невыносимым. Сколько бы ни народилось и ни взросло людей под этим небом, всегда их желаний будет гораздо больше, нежели нужно для простой и спокойной жизни… Там, где много народа – мало истины. Среди распущенной беснующейся толпы правдивый запоздалый глас становится глупостью. Мелкие мечты тысяч людей об одном и том же очень скоро созревают и сливаются в несущую бедствия глыбу действий, давящую их же самих, даже если эти грёзы были изначально нацелены на что-то благое. Только думающие о разном терпят других и получают каждый своё, не мешая друг другу… Любая держава сильна, пока её подданные не объединили свои слабости. Ничто не долговечно, если оно зиждется на одном порыве многих. Даже у двоих творцов уже через вдох меняется суть восприятия совместно созданного… Единоначалие во всём – вот что ведёт если не к вечному, то хотя бы к долгому порядку, и достойно уважения и подражания. Я совершил ошибку из-за чрезмерного доверия. Мне её и исправлять».

Турпан устало прикрыл глаза, пытаясь хоть на мгновение избавиться от назойливых, изматывающих душу дум. Тут же, едва не доводя до потери сознания, во всём его теле возобновились сильнейшие боли. Он долго лежал, неимоверным усилием воли превозмогая их, терпеливо ожидая ослабления. Вдобавок к саднящим ранам сильно кружилась голова – сказывалась большая потеря крови. Краешком сознания он удивлялся тому, как эти ужасные боли исчезают при крепком сне или при важных мыслях.

* * *

Три дня поминали погибших, воздавая им почести. Верховного правителя старались не беспокоить. Он отдавал надлежащие распоряжения, но сам пока не мог подняться. Трафардар часто навещал его, выслушивая веления и докладывая об их исполнении. На четвёртый день с утра Турпан вызвал к себе всех вождей, пригласив Дантала и Драбада. Первым он обратился к Драбаду со словами благодарности за оказанную помощь, особо подчеркнув значимость их добрососедских отношений и непоколебимость дружбы с его верховным властителем царём Патшой. Семье каждого погибшего воина-хаомаварга он повелел направить по пять лошадей, а всем оставшимся в живых выделить по два отборных скакуна и новые воинские снаряжения. Это был большой дар. Самого Драбада Турпан наградил огромным мешком золота. Верховному правителю хаомаваргов он передал пятьдесят бесценных скакунов, потомков знаменитых бактрийских жеребцов. Отпустив Драбада отдыхать, он дал понять, что ещё не прощается с ним. Затем к нему подходили свои вожди, которых он одарил особо, не забыв и о двух погибших вождях. Вскоре в шатре остались лишь Трафардар и Дантал.

Первым Турпан подозвал Дантала:

– Ты настоящий воин-массагет. Твои достославные родители гордились бы тобой. Я благодарен тебе за чуткость твоего сердца, приведшего тебя в родную землю в самое важное для неё время. Так поступают только истинные дети своего народа. Ты вправе просить всё, что хочешь. Говори, и я исполню.

– Позволь мне остаться здесь и служить тебе, – первое, что произнёс Дантал, искренне тронутый его вниманием. – Много дел теперь предстоит свершить каждому из твоих подданных. Я хотел бы принять в них участие. Наверняка следует усмирить бунтовщиков. Я готов выступить к ним по первому твоему велению… И ещё. Вчера я случайно увидел содержащихся под стражей пятерых людей. Они прибыли к тебе в поисках меня, но почему-то охраняются как пленные. Это мои друзья. Среди них находится Форкис. Я жив благодаря ему. Он мой названный брат.

– Пусть будет по-твоему. Не так уж много ты просишь, – Турпан смотрел юноше в глаза, пытаясь улыбнуться. – Я сам подумаю о твоей награде. Ну а о том, что Форкис прибыл в мой стан, я не знал. Видимо, не стали меня тревожить. Ступай и сам приведи его ко мне.

Дантал склонил голову и тут же выбежал из шатра, спеша освободить близких людей.

– Ты всё слышал. Что скажешь, мой верный друг? – обратился Турпан к оставшемуся с ним наедине Трафардару.

– Юноша прав. Нужно как можно быстрее выступить в дальние кочевья. Больше таких кровопролитий не должно быть. Я готов. Ему наверняка следует доверить отдельное войско. Он всё понимает и не подведёт. Нет у него озлобленности и излишней жестокости, и массагеты должны видеть в нём твою будущую опору без приведённых им хаомаваргов. Одно то, что их верховный властитель доверил ему часть своего войска, уже свидетельствует о многом в характере юноши, – решительно ответил вождь.

– Да. Он прирождённый воин и не по годам разумный муж. Что ж, не зря он скитался по миру, терпя лишения и одиночество. Много накопилось в нём нужных для степи знаний. Сдерживать его благие порывы было бы глупо. Особенно теперь, когда нет покоя на нашей многострадальной земле, – Турпан замолчал, переводя дух. Через некоторое время он продолжил: – Пойдёте вместе. Не сдерживай его, но присмотри. Пусть чувствует себя старшим в этом походе. Посмотрим, как воспримут его появление в тех краях. Будет нелегко. Главное заключается в том, что он ещё не нажил себе среди них врагов и не чужой в нашей степи. Если сложится так, что ещё помнят его мать и поверят ему, то нам удастся сохранить хоть какой-то мир среди племён. Я даю ему полномочия назначить вождей от моего имени. Отныне, покуда я жив, в этих племенах будет так. Я лишаю их права избирать самим своих вождей. Это и есть моё наказание. Укажи ему на достойных, но не противься и его выбору, даже если всех шестерых определит он сам. В твоё отсутствие заменой тебе здесь будут Габу и Дуару.

– Когда выступать и сколько войск пойдёт