Та, которая свистит - Антония Сьюзен Байетт

от рук маленькой слабой женщины. Причем с собственным совком под ребром. В общем, мисс Уинуор тактично уверила всех, что Ганнер в тот момент был невменяем. Но она не сказала, что он хоть как-то заикнулся о том, что трогал детей.

Подошла очередь Люси, все старались вести себя очень деликатно. Она говорила со скамьи подсудимых, рядом с ней был социальный работник. Я же сидел в зале суда вместе с Маковеном. Пока она говорила, все время смотрела на него. Голос тихий и хриплый, словно она сомневалась, слышен ли он вообще.

Она сказала, что это Ганнер напал на нее с граблями. Он часто ее бил, особенно когда выпивал. Нет, в тот раз пьяным он не был. Да, она пошла в курятник и там ударила его совком. Это была очередная бурная ссора – да, она защищалась. Он собирался ударить ее чем-то тяжелым – гаечным ключом, что ли. Точно не разглядела. Она плакала. Да, боялась. Да, боялась за свою жизнь.

Почему она бросила детей? Люси посмотрела на Маковена, как бы прося помощи в ответе на этот вопрос. Сказала, что не знает, ничего не помнит.

Кто бил детей? Она снова посмотрела на Маковена и ответила, что Ганнер. «С него станется».

Сама она их не трогала?

Нет.

Причиняла ли она когда-либо им боль?

Она замотала головой.

«Как вы такое спрашиваете? Чтобы я? Да я бы никогда. Я бы не смогла. Они же мои дети».

«Это и дети Ганнера».

«Когда он в таком состоянии, он не соображает».

Так почему же она последовала за Ганнером в курятник и оставила детей, которые нуждались в помощи?

В отчаянии уставилась на Маковена:

«Не знаю. Все было кончено, я поняла, что все кончено. Бывает же, что поступаешь сгоряча, не подумав».

«Что именно было кончено?»

«Ну, все. Все, что было».

Ее маленькое круглое лицо стало маской страдания. Все, включая меня, за нее переживали. Ее признали виновной в нанесении телесных повреждений, но направили на пробацию с обязательным посещением психиатрической больницы. Полиция, социальные службы и суд были, понятно, на стороне Люси. Ганнера же в полиции уже знали: драки в пабах, опасное вождение мотоцикла. Ганнер заявил, что отрясает прах с ног и уходит. Дом и земля принадлежали Люси, и все были уверены, что он женился на ней ради них. Теперь выяснилось, что они на самом деле в браке не состояли и у него все это время была жена в Исландии. До женитьбы с Люси он был моряком.

Тем не менее, Элвет, я впервые задался вопросом: кто все-таки поднял руку на детей? Что именно произошло? Мы задаем осторожные, нейтральные, зондирующие вопросы и получаем в ответ лишь загадки. Может ли кто-то еще знать, что произошло в тот день?

Мне теперь очень нужно увидеть Вас, поговорить с Вами. Дело в том, что Люси хочет отдать Дан-Вейл-Холл «Тиграм духа», организовать там религиозную (терапевтическую) общину. То есть, по сути, она предлагает отдать его Джошуа Маковену. И хотя в целом, если там поселятся квакеры, я думаю, будет больше пользы, чем вреда – многим это действительно пойдет на пользу, – опасностями это тоже чревато, возможно, что и вред будет. Мне нужно увидеться с Вами, обсудить состояние души Маковена (не хочу употреблять претенциозное «состояние здоровья»). А также поговорить о Люси. Обсудить юридические аспекты их новой жизни и их положение в группе.

Маковен держится уверенно: «Вот возможность посеять добро в этом мире». Иногда надо рисковать. Ведь так?

XIV

К концу осеннего семестра группа «нематанов» стаяла до небольшой компании, собиравшейся в пабе «Око Аргуса» в Блесфорде. В нее входили главным образом Винсент Ходжкисс, Лук Люсгор-Павлинс, Маркус Поттер и Джон Оттокар. Маркуса профессор Калдер-Фласс назначил главным координатором, а Джон Оттокар был хранителем доступа к университетскому компьютеру.

Вице-канцлер отсутствовал, объяснил Ходжкисс, из-за административных проблем. Антиуниверситет разрастался как воинство мадианитян. Пластиковые палатки множились грибами после дождя. Приезжали и уезжали домики на колесах и жилые автофургоны. Студенты Северо-Йоркширского университета сплошным потоком устремились на курсы Антиуниверситета. Полуситуационисты Джонти Сёртиза теперь регулярно встречались с председателем профсоюза студентов Ником Шайтоном. Протесты против уникального четырехлетнего курса с обязательными математикой и языками приобрели официальный характер. «Они хотят теории и практики, приближенных к жизни», – произнес Ходжкисс с характерным оксфордским выговором и откинулся на спинку деревянной скамьи.

Лук спросил, чему учат в Антиуниверситете. Ходжкисс ответил, что состоялась тринадцатичасовая дискуссия, которую возглавил, то есть задумал, Аврам Сниткин. Говорили о том, следует ли или можно ли вообще обсуждать что-либо на искусственно созданных форумах – таких, как тот, в рамках которого они и разговаривали. Проводят неформальные дискуссии за отмену экзаменов, популярностью пользуется курс «Развенчание структур угнетения». Ну и была тридцатишестичасовая телевизионная оргия «против пассивного потребительства», в конце которой телевизор разбили на куски и сожгли дотла.

Проводит курсы и леди Вейннобел, и университетские и пришлые валят валом. Она читает лекции – или, скорее, произносит речи – о Мистическом Самосознании, Визионерской Астрологии, Тайнознании Древних. Также проводит «интерактивные сеансы» хиромантии, онейромантии, геомантии и составления гороскопов.

Герард Вейннобел или дурак, или святой, заметил Лук.

– Точно не дурак, – возразил Ходжкисс. Святой – возможно. Либерал с младых ногтей, он считает, что все имеют право на самовыражение и что в конце концов студенты придут к трезвому сочетанию риторики и разума.

– «Разум – инструмент угнетателей», – выговорил Маркус. – Цитирую плакат на стене Башни Математики.

Ходжкисс заметил, что, как начальник отдела по делам студентов, он представитель, так сказать, гражданской власти и, пожалуй, должен что-то предпринять. Показать себя диктатором? Беспринципным политиканом?

– И то и другое не в моем характере. Мне бы тут сидеть, читать Витгенштейна и пить пиво. Из ученых выходят слабые начальники. Что до супруги Вейннобела, она не его собственность. Она обет молчания не давала.

Вице-канцлер довел альтруизм до абсурда, сказал Лук. Ходжкисс на это буркнул, что, похоже, Лук принимает это слишком близко к сердцу. Тот не ответил. Никто ничего не сказал об отсутствии Жаклин. Джон Оттокар все еще трудился над сложными программами, необходимыми для анализа амплитуд потенциала действия, но в присутствии «нематанов» об этом не говорил. Он также помогал Луку с не менее замысловатым математическим аппаратом его статьи о сексе и альтруизме. Лук с головой ушел в идеи Джона Мейнарда Смита[56] о том,