Территория тюрьмы - Юрий Прокопьевич Алаев

чулан. Там на веревках сушилось белье – его трусишки и материно, бюстгальтеры и рейтузы. Синие. Горку обдало жаром, он заозирался, сам не понимая, что высматривает, натолкнулся взглядом на забытый отцом «Solingen», валявшийся на полке среди хлама, схватил бритву и в каком-то исступлении принялся полосовать эти рейтузы. Он распустил их в ленты, пока не очухался, а когда пришел в себя после вспышки помешательства, испугался. И устыдился, и разозлился, но больше испугался. Не того, что мать устроит ему взбучку, – того, как он все это сможет объяснить.

Мать вернулась вскоре с целой охапкой дубовых веток, сказала Горке спасибо за то, что не забыл про керогаз, и снова принялась за грибы. В чулан она не заглянула, и стало понятно, что скандал откладывается.

Но его не случилось ни завтра, ни послезавтра. Горка даже подумал, не забыла ли мать про белье, заглянул в чулан – веревки были пусты. То есть она видела, что сделалось с бельем, собрала лохмотья и выкинула, должно быть, но ему не сказала ни слова. Почему?!

Тогда Горка, понаблюдав за матерью и поломав голову, подумал, что она, может быть, просто испугалась его, – вдруг психованный сын и на нее пойдет с бритвой; допущение было бредовое, конечно, но ничего другого ему в голову не пришло. Сейчас, заново переживая происшествие и связывая его с исполосованными фотографиями из семейного альбома, Горка подумал другое: что она чувствовала не страх, а вину. Но уверенности не было и в этом. Одно только стало понятно: у них обоих есть друг от друга тайны и лучше тут ничего не прояснять.

…А рубашку с галстуком-бабочкой он надел-таки раз: на Новый год. С двушлицевым черным пиджаком, – смокинга или тем более фрака у них не нашлось. Мать осмотрела его, ласково улыбнулась и сказала:

– Ну, вот и вырос. И славно.

Новый год

Как они собирались встретить этот Новый год – слов не подобрать, просто лихорадка всех охватила – и Равиля, и Горку и даже всегда невозмутимого Гусмана! Будто этот, 1964-й, был последним годом их жизни. Так оно и вышло, в общем, если считать жизнь вместе, – разлетелись, – но кто же мог знать заранее? А словно почувствовали.

Хотя видимой причиной для воодушевления стало то, что им впервые предоставилась возможность провести новогоднюю ночь отдельно от взрослых – им выделили на нее целую квартиру!

Это была «двушка» в пятиэтажном кирпичном доме ТатНИИ, в которой жили младшая сестра Равилькиной матери Галя и ее муж Анатолий. Они были совсем молодые, без детей (отшучиваясь по этому поводу, Анатолий говорил, что зато он выносил кандидатскую диссертацию – по проблемам каких-то парафинов в нефтепроводах, – а жена успешно вынашивала свою) и собрались встретить новый год с друзьями в Москве. Узнав об этом, Мария Дмитриевна решила, что раз так, то почему бы не порадовать сына с друзьями. Сестра была не против, все сложилось.

Хотя, как всё? Кучу вопросов надо было решить: что они будут пить и есть, под что выплясывать, а в первую очередь – кто это они, «три мушкетера» и Розочка? Она первая и высказалась по этому поводу, причем довольно категорично: «что это я одна буду с вами сидеть!» – сказала, и она же заявила, что все должны быть парами. Одна, положим, уже была – Розочка и Горка (Всеволод, похоже, сгинул), вторая вырисовывалась благодаря Раечке с… «Гусманка, будешь за ней ухаживать, понял?» – скомандовала Розочка (Гусман вдруг покраснел), оставался Равиль, но Розочка и тут все решила в один день – сбегала к Раечке, и та пообещала привести школьную подругу Асю. Они все ее видели пару раз, знали, можно сказать, так что особых возражений не было, если не считать того, что Равиль взбрыкнул для виду: как это – без него его женили? Но Ася была симпатичная, и дальше взбрыка протесты не пошли.

Сложнее оказалось с музыкой. Равиль, покопавшись в родительской коллекции пластинок, выудил Цфасмана и Рознера, «Караван» Эллингтона, Горка добавил его же – чехословацкий диск «Royal Garden Blues», купленный в «Спорткульттоварах» вместе с великом, понятно было, что «какой-то музон будет по телику» (как авторитетно сообщил Равиль), но они-то сходили с ума совсем по другому – «Twist again», «Rock Around the Clock» – вот это всё, и Горка отправился к Наилю.

Тот, как и положено барыге, даже слушать не захотел о том, чтобы дать пару-другую пленок «рока на костях» напрокат, резонно заявив, что после того, как их попилят, он их уже больше никому не продаст. Горка поуламывал его, теша себя слабой надеждой, потом плюнул и предложил мену.

– Мену? – переспросил Наиль. – А что у тебя есть на мену?

Горка об этом уже подумал, пока уламывал, и был готов.

– Финка есть, – сообщил он, – наборная, трофейная бритва есть, немецкая, «Solingen».

– «Solingen»? – заинтересовался Наиль. – А финка тоже «Solingen»? – И захихикал.

Все-таки противный он был мужик!

Тем не менее и бритва, и даже финка произвели на Наиля впечатление, и, поторговавшись, они сошлись, что это стоит четырех пленок. Так Горка стал обладателем и Ника Хейли, и Элвиса Пресли (целых две – «I Want You, I Need You, I Love You» и «Love Me Tender»), и в придачу безымянного блюза на безымянном тазобедренном суставе. Все сложилось отлично, если не считать того, что Горке эти пленки слушать было не на чем (надо было отцу сразу радиолу покупать, подумал он с досадой, а не просто приемник), но факт, что он предложит друзьям такую роскошь на новый год, вдохновлял, конечно.

С едой и напитками решили не заморачиваться, точнее – Равиль решил.

– Давайте так, пацаны, – заявил (Розочка зыркнула на него), – кто что захочет, тот то и принесет, – шампанское там, винцо, колбаску какую или шпроты, а вообще, Нажиба апа наготовит, – (Розочка снова зыркнула, он немножко смутился, но закончил уверенно), – Розкина мама наготовит, пуза полопаются!

На том и порешили, и, надо сказать, насчет Розочкиной мамы Равилька был абсолютно прав: 31-го на столе было вдосталь пермячей и эчпочмаков, тушеной баранины, чак-чака и много чего еще. А Равилька вдобавок притащил полпалки тугой, пряно пахнущей колбасы. «финская салями из ослиного мяса», – сообщил с гордостью. Будто сам делал.

Когда Горка пришел по адресу (договаривались к восьми), Равиль и Розочка, на правах квазихозяев пришедшие пораньше, успели увешать квартиру электрогирляндами (малорослая елочка в углу была заблаговременно украшена Галей, наверное), более-менее накрыть на стол и прохаживались, прикидывая, что бы еще улучшить. Но в чем прохаживались! Розочка гарцевала на