Дорога радости и слез - Донна Эверхарт

слушать музыку. Так она и разучит новые мелодии. Еще Купер сказал, чтоб к этому делу приставили и Уоллис Энн. Мол, он видел, как они везде ходят втроем и потому с этим сложностей не возникнет. Мы не можем отказаться, иначе мы потеряем работу. И вообще – он и так скоро придет.

– Кто? – я посмотрела на папу, чувствуя, как сердце замерло в груди.

– Сама-то как думаешь? – буркнул папа.

Мне оставалось только догадываться. Через несколько мгновений я услышала, как кто-то насвистывает. Еще миг, и показался улыбающийся Клейтон. При виде его у меня что-то дрогнуло в груди. Я никого никогда не любила – мои домочадцы не в счет. Сколько же всего нового привнес в мою жизнь этот Клейтон. Вкус сладкой ваты. Поездку на колесе обозрения. Кучу новых знакомых, разномастных чудаков, обитавших в соседних с нами палатках. Увидев выражение папиного лица, Клейтон прекратил насвистывать. Мама, демонстративно проигнорировав появление моего друга, удалилась в палатку и закрыла полог за собой.

Не проронив ни звука, я отправилась за Лейси, которая по-прежнему сидела на койке, словно была очень уставшей.

– Пошли, Лейси.

Выйдя из палатки, мы обнаружили, что Клейтон стоит, неловко переминаясь с ноги на ногу. Смотрел он куда угодно, но только не на папу и явно чувствовал себя не в своей тарелке.

– Чтоб через час вернулись, – прорычал папа.

Клейтон, поколебавшись, все же спросил:

– А если ей будет недостаточно часа, чтобы разучить новую мелодию? Мистер Купер…

– Я сказал, один час, – отчеканил папа.

– Слушаюсь, сэр.

Так и не перемолвившись с Клейтоном ни словечком, мы направились к его палатке. Сейчас все было не так, как в былые времена, когда мы наслаждались обществом друг друга, а на душе было легко-легко. Мне было горько, и не давало покоя чувство обиды. Я шла быстро, торопливым шагом. Клейтон шагал рядом – ему не доставляло особого труда за мной поспевать. На мое молчание он никак не реагировал.

Когда мы подошли к его палатке, он прочистил горло и произнес:

– Что-то случилось, а, Уоллис Энн? Мне кажется ты… ты очень сердита…

– И вовсе я не сердита.

– Ты уверена?

– Да.

– Ладно. Граммофон я уже притащил… вместе с пластинкой. Другой – не той, что играла прошлым вечером. Посмотрим, на что способна Лейси.

– Как скажешь.

Клейтон принялся возиться с граммофоном, стоявшим на точно таком же деревянном столике, как и давеча вечером. Я не удостоила Клейтона взглядом. Лейси подошла к столу поближе и села – будто прекрасно понимала, зачем ее сюда привели.

Я уже открыла было рот, чтобы объяснить сестре, что от нее требуется, но Клейтон меня опередил.

– Лейси, послушай новую мелодию. Посмотрим, сможешь ли ты ее сыграть.

Клейтон запустил граммофон. Я присела на табурет, стоявший рядом, и сделала вид, что смотрю в сторону. На самом деле я тайком то и дело поглядывала на сестру. Сама не знаю, что именно я ожидала увидеть. Что Лейси вдруг преобразится? Что у нее изменится взгляд? Лейси редко когда смотрела кому-нибудь в глаза, ну разве что мне, папе с мамой и Сефу, когда он был еще жив. Склонив голову набок, сестра внимательно слушала мелодию.

– Это еще одно сочинение Баха, – пояснил Клейтон, повернувшись ко мне. – Соната номер два ля минор. Оно достаточно длинное.

Я кивнула. Я сидела, снедая себя, размышляя о том, как было бы здорово просто взять и исчезнуть, растворившись в воздухе. Постепенно все мое внимание оказалось сосредоточено на музыке и Лейси, которая пыталась ее запомнить. Клейтон взирал на мою сестру словно зачарованный, полностью позабыв о моем существовании. Что ж, мое желание исполнилось. Я ведь хотела исчезнуть?

Вот я и растворилась в воздухе.

Я была все равно как пустое место.

Глава 22

Как и следовало ожидать, Лейси быстро запомнила новую мелодию. Клейтон дал прослушать запись два раза, после чего Лейси исполнила ее по частям, причем всякий раз она играла, словно проделывала это уже сотню раз. С лица Клейтона не сходило изумление. Он проигрывал маленький кусочек записи, останавливал граммофон, после чего Лейси подносила к подбородку инструмент, в точности воспроизводя то, что прозвучало. Затем сестра опускала скрипку, дожидаясь, когда Клейтон поставит следующий отрывок. Потом Клейтон стал включать запись вразнобой, и всякий раз Лейси уверенно подхватывала мотив. Она это проделывала, прослушав сонату всего два раза! Разинув рот, Клейтон посмотрел на меня и показал на Лейси пальцем:

– В жизни ничего подобного не видывал.

– Да уж я думаю, – фыркнула я. – Лейси у нас особенная.

– Это точно. Она у вас что-то с чем-то.

Мое сердце заныло, словно его вырвали из груди и сунули в сугроб. Дело не в том, что сказал Клейтон, а то, как прозвучали его слова. Мы возвращались в молчании. Мы и шли вроде бы рядом, а на самом деле нас словно разделяли многие километры. Клейтон пару раз кинул на меня взгляд. Я не хотела смотреть в его сторону. Я была не в настроении отвечать на докучливые вопросы. Отведенный нам час пролетел совершенно незаметно. Когда мы были уже рядом с нашими палатками, Клейтон замедлил шаг, будто бы желая поговорить со мной, но я, даже не думая под него подстраиваться, шла в прежнем темпе.

– Уоллис Энн, – обратился он ко мне.

– Чего тебе? – я остановилась и с тяжким вздохом обернулась к нему.

– Ты уверена, что все в порядке? Ты ведешь себя как-то странно. Ты изменилась.

Я уставилась в его карие глаза, силясь отыскать в них то, что видела прежде. Сейчас я не могла разглядеть в них ничего, кроме пристального внимания. Теперь Клейтон искусно скрывал свои чувства. Совсем как Лейси.

– Ты тоже, Клейтон.

– В каком это смысле я изменился?

Я не знала, как ловчее на это ответить. Не могла же я сказать: «Ты слишком сюсюкаешься с моей сестрой». Сперва я думала, что его внимание к Лейси – это так, ерунда, побочный эффект от общения со мной, однако со временем поняла, что заблуждаюсь. Мне вспомнилось, как он меня поцеловал, а потом, познакомившись с моей сестрой, переключил все внимание на нее.

– Зачем ты ко мне с поцелуями лез, а, Клейтон? – выпалила я.

Лейси дернула за струну. Это нас отвлекло, и мы посмотрели в ее сторону, обнаружив, что папа стоит рядом с мамой и они оба глядят на нас. Даже с такого расстоянии я чувствовала неодобрение, исходившее от папы.

Клейтон обеспокоенно кинул взгляд на моих родителей и произнес:

– Давай поговорим сегодня вечером. После вашего выступления. Договорились?

– Ладно.