Дорога радости и слез - Донна Эверхарт

Два последующих выступления Лейси собрали настоящие аншлаги. Вести о моей сестре разлетелись по окрестностям. Народ съезжался послушать Лейси из Валгаллы, Сенеки и Лонг-Крика. Я почти не видела Клейтона, но в этом не было ничего удивительного, особенно если учесть настроение папы и то, что он думал обо всей этой затее с разучиванием Лейси новых мелодий. Надо сказать, что я и сама перестала ходить на выступления Клейтона. Я надеялась, что он станет меня искать, но, когда этого не случилось, отправилась к себе в палатку. Я думала, что он придет на следующий день. Воображала, как он возьмет меня за руку и начнет рассказывать, как по мне скучал.

На третий вечер Клейтон снова не пришел посмотреть на нас. В тот день он выступал и сам. Я вновь вместе с мамой и папой отправилась к себе, забралась в палатку и в отчаянии кинулась на койку. Лейси улеглась прямо в одежде. Я стала пихать ее, веля снять парадное платье, и вдруг меня накрыло: «Да пусть делает что хочет. Желает спать в одежде? Ну и ладно. Плевать». С этой мыслью я провалилась в глубокий сон.

Я проснулась от звуков шагов, доносившихся откуда-то снаружи. Я сразу почувствовала: дело неладно. Стиснув зубы, я повернулась. Лейси пропала. Расстроенная и при этом разозленная, я спешно натянула платье, даже не посмотрев, чье оно. Надев ботинки, я вышла, походя захлопнув полог палатки, который сестра оставила открытым. Снаружи было холодно, с моих губ срывались облачка пара. Я посмотрела на палатку родителей. Мама с папой, естественно, спали. Тут я снова услышала звуки шагов, раздавшиеся где-то рядом. В ярком лунном свете я увидела две фигуры, шедшие рука об руку. Я узнала их, столь же быстро, как и свое отражение в зеркале.

Сердце так и колотилось, словно желая выпрыгнуть из груди. Прячась в уголках, где потемней, я тайком двинулась следом. Они шли медленно, так, словно у них в распоряжении имелась целая вечность. Клейтон время от времени кидал взгляды через плечо, будто опасаясь, что его застигнут с поличным. Я толком не знала, что делать. При мысли о том, что Лейси куда-то по своей воле отправилась с ним, мне стало не по себе. Аккуратно ступая, они пробирались мимо палаток. Наконец, они миновали столовую. Я пряталась то за одним шатром, то за другим, при этом стараясь не упускать их из виду. Они прошли мимо палатки Дьябло, потом мимо шатра, где жила семья Трикси, оставили позади вышку для прыжков в воду и палатку Клейтона.

Куда это он ее ведет?

Наконец, они вышли к огороженному веревками и поросшему травой загону, в котором держали лошадей и мулов. Я притаилась за здоровенным деревом. В горле свербело: оно сделалось сухим – совсем как опилки, по которым я только что ступала. Клейтон тихо свистнул, и к ограждению подошла лошадь. Он сунул руку в карман и достал яблоко.

Яблоко он дал Лейси. Я услышала его голос:

– Это мой конь. Самородок. Видишь, ты ему нравишься. Я такое сразу замечаю. Погляди, как он у тебя выпрашивает яблоко.

Он обхватил руку Лейси, повернув ее так, чтобы яблоко лежало у нее на раскрытой ладони. Именно так нам когда-то показывал папа, объясняя, как кормить лошадей. Конь обхватил губами яблоко и аккуратно вобрал его в рот. Я услышала, как Самородок принялся жевать. А потом Клейтон сделал нечто совершенно неожиданное, нечто такое, от чего я едва сдержала вскрик. Он подался к Лейси, наклонил к ней голову и, немного поколебавшись, поцеловал ее – в точности так же, как когда-то меня. Она отстранилась от него, упершись руками в его грудь, так, словно его поступок ее напугал. Мне захотелось подбежать к сестре, но я вся остолбенела. Ноги отказывались слушаться.

То, что случилось дальше, потрясло меня не меньше, чем зрелище Сефа, пьющего воду из лужи.

Лейси придвинулась к нему. Лейси! Девушка, которая позволяла прикасаться к себе лишь узкому кругу людей. Теперь ее грудь касалась его груди. Клейтон обхватил мою сестру, в точности так же, как когда-то меня. У меня возникло ощущение, что я стою у края пропасти и меня кто-то толкает в спину. Еще секунда, и я низринусь в бездну. Я прижалась к дереву, чувствуя, как кора впивается в руки. Затем я попятилась, не в силах оторвать взгляда от Клейтона, который целовал мою сестру, снова и снова. Удивительное дело, но Лейси вроде бы отвечала на его поцелуи. Она положила руки ему на плечи, а он, обхватив ее за талию, еще сильнее прижал к себе. В животе у меня все скрутило. Примерно то же самое я ощущала, когда мы только приехали сюда и первый раз я налопалась до отвала.

Я все пятилась и пятилась назад, стараясь держаться поближе к зарослям деревьев и мраку, что они сулили. Ну и дура же я была! Как я только смела надеяться, что понравлюсь Клейтону? Ноги налились свинцовой тяжестью. У меня едва хватало сил их переставлять. Мысли в голове сделались колючими, как иголки. Поначалу я думала, что расплачусь, но слезы куда-то делись, а глаза оставались сухими, словно колодец, из которого вычерпали всю воду. Не помню, как я добралась до палатки. Вроде пару раз я оступилась и едва не упала. Меня мотало, словно пьяную. Так или иначе, я более-менее пришла в себя, когда уже снова стояла возле своей койки. С трудом, двигаясь механически, как кукла, я разделась.

Я легла, чувствуя, как у меня заходится сердце. Я никуда не могла деться от этого бесконечного стука. Вскоре я услышала череду тихих шорохов. Раздался шепот. Мужской голос. Я окоченела в ужасе от того, что сейчас, возможно, снова увижу. Прошло несколько минут. Наконец, в палатку забралась Лейси. Медленно ступая, она прокралась к своей койке. Даже несмотря на полумрак, я могла разглядеть смутные очертания ее лица. В предутреннем свете я увидела очертания ее рта и ощутила, как по спине расползается леденящий душу холод. Я отродясь такого не видала и потому была потрясена, растеряна и ошеломлена. Я не могла поверить своим глазам.

Лейси улыбалась.

Впервые за всю свою жизнь.

Глава 23

На следующий день наступила настоящая зима. Она нагрянула честь по чести – с пронизывающим студеным ветром и морозом. Была суббота, канун Дня благодарения. Обычно по субботам к нам стекался люд со всей округи, бойко торговавший капустой, сладким картофелем и патокой. Сегодня же я слабо могла