Мария I. Королева печали - Элисон Уэйр

Не успела Мария заказать серебряную с позолотой суповую мисочку для Марии Сеймур, как явился другой гонец, весь в черном. Екатерина скончалась от родильной горячки. Мария, заливаясь слезами, прочла письмо от Сеймура, который, казалось, помешался от горя. И тогда она решила поехать в другой конец страны, чтобы поддержать вдовца и несчастную сиротку, а также проводить свою мачеху в последний путь, однако гонец сообщил, что она не успеет добраться вовремя. Возглавлять погребальное шествие на церемонии похорон в часовне замка должна была леди Джейн Грей.

* * *

Осень выдалась промозглой и мрачной. Марии казалось, что она будет вечно скорбеть. Сперва отец, а вот теперь – мачеха. Мария оплакивала их обоих. Мир без них опустел.

В ноябре она с ужасом узнала, что самый большой еретик архиепископ Кранмер начал писать новую Книгу общей молитвы на английском языке, предназначенную для всех церквей. Более того, духовенству, прежде обязанному соблюдать целибат, разрешили жениться. Мария прочла новости с зубовным скрежетом. Будет ли конец беззаконию?

В то время она находилась в замке Фрамлингем, но происходящие в большом мире события настолько ее взволновали, что она внезапно почувствовала непреодолимое желание снова тронуться в путь. Итак, она возвращалась в Бьюли. Но когда она прибыла туда в декабре, то с ужасом узнала от друзей при дворе, что Кранмер и епископы с парламентской трибуны публично отказались от доктрины пресуществления. Мария в расстройстве залилась слезами, причем плакала она настолько безутешно, что дамам пришлось ее успокаивать.

– Они не могут этого делать! – рыдала она, теребя насквозь мокрый носовой платок. – Это первостатейная ересь, и они насаждают ее среди невинных людей! Они не могут отрицать чудо мессы, этот сакральный момент, когда хлеб и вино превращаются в Тело и Кровь Господа нашего Иисуса Христа. Что отнюдь не является символом! Будь мой отец жив, они не посмели бы этого сделать. Он непременно отправил бы их на костер!

Юная Джейн Дормер, стоявшая на коленях перед Марией, содрогнулась:

– Мадам, но зачем он стал бы сжигать людей?!

– Храни вас Бог, дитя, – ответила Мария. – Потому что еретиков следует безжалостно уничтожать, чтобы они не заражали верующих. Сжигание на костре напоминает людям об адском пламени, которое их ждет, если они свернут с праведного пути. Огонь очищает душу – вкус ада на земле дает грешнику последний шанс отречься и попасть в рай. А если он не отречется, то разрушение его тела означает, что оно никогда не сможет воскреснуть, когда начнется конец света и Господь снова придет. Это жестокое наказание, но оно может спасти души для Христа. – Заметив на лице Джейн тень сомнения, Мария вздохнула. – Без подобного наказания или его примера многие души будут потеряны.

– Джейн, слушайте, что говорит ваша хозяйка, – сказала Сьюзен, протягивая Марии свежий носовой платок. – Вы навряд ли найдете человека с таким чистым сердцем или ревностным отношением к истинной вере.

– Мы все должны молиться, чтобы лорд-протектор и его друзья узрели истинный свет и вернулись в лоно Церкви. – Мария стиснула руку подруги, затем открыла следующее письмо. – Господи помилуй! Парламент своим актом согласовал приказ Совета запретить мессу. – Мария резко встала, напоминая себе, что она была внучкой королевы Изабеллы, чья смелость вошла в легенды. – Закон там или не закон, но я этого не потерплю!

Она отдала приказ своим капелланам ничего не менять.

– «…Отдавайте же кесарево кесарю, а Божие – Богу»[3], – процитировала она. – Мессу будут и далее служить на старый лад, что бы там ни постановил парламент.

* * *

Мария так и не выяснила, кто на нее донес. Это мог быть один из домочадцев или кто-либо из редких посетителей, а возможно, информатор, притворившийся кем-нибудь из местных жителей, приходивших в Бьюли молиться по старой памяти. Но ближе к концу декабря на пороге появилась депутация лордов Совета.

Мария приняла их в зале, вне себя от негодования и полная опасений.

– Милорды, что привело вас сюда?

Вперед выступил сэр Уильям Паджет, некогда считавшийся ее другом:

– Мадам, мы приехали сюда, чтобы попросить вас проявить благоразумие в исповедовании своей веры. Милорд протектор заявил, что вы можете продолжать ее исповедовать, но он крайне обеспокоен слишком пышным церемониалом и вызывающей демонстративностью при проведении мессы в вашем доме. Что совершенно недопустимо.

Мария гордо подняла голову:

– Не могу согласиться с вами, милорды. Невозможно воздавать слишком много почестей нашему Господу.

– Запомните, мадам, что Совет и так проявил излишнюю снисходительность, позволив вам нарушать закон.

– Я никому не причиняю вреда, спокойно живя здесь, в деревне. И хочу напомнить вам, милорды, что именно вы прислали мне священника, дабы мои домочадцы и люди, живущие поблизости, могли получить утешение в мессе. Осмелюсь сказать, что его императорское величество будет рад услышать, что нам по-прежнему дозволено это делать.

Паджет промолчал, остальные лорды смущенно переглянулись. Они откровенно боялись. Боялись влияния и популярности Марии. И не осмеливались открыто ее осуждать из страха оскорбить могущественного испанского кузена, вероятно предполагая, что в один прекрасный день она может стать их королевой. Мария, любезно улыбаясь, вежливо с ними распрощалась.

Марию не пригласили отпраздновать Рождество при дворе. Впрочем, она в любом случае не поехала бы. Было благоразумнее держаться подальше от дворцовых интриг.

Глава 21

1549 год

Томас Сеймур арестован! Холодным январским вечером Мария стояла возле окна, в одной ночной рубашке, и читала письмо от Нан Стэнхоуп. Камин в спальне был растоплен, но от окон тянуло сквозняком.

Мария читала и не верила своим глазам. Этот дурак каким-то образом проник в королевскую спальню, очевидно с намерением похитить короля, свергнуть брата и захватить власть. В ходе нападения Томас застрелил собаку Эдуарда и был тотчас же арестован. Король, писала Нан, очень испугался. Что вполне понятно. Теперь Сеймур находился в Тауэре. Мария покачала головой. Он всегда был слишком отчаянным и импульсивным.

Картина преступления постепенно прояснилась. Сеймур даже планировал тайно жениться на Елизавете, что без согласия Совета стало бы государственной изменой. И похоже, собирался пленить короля и саму Марию, а затем убить членов Совета. При этой мысли Мария мрачно улыбнулась. Но по мере того, как она читала дальше, улыбка медленно сползала с ее лица. Елизавету подвергли допросу из-за возникших подозрений, что она согласилась на вероломный брак.

Мария тяжело опустилась в кресло. Ее сводной сестре, быть может, и было всего пятнадцать, но она считалась