Карл Любезный - Владимир Васильевич Москалев

Глава 2

ДОСТОЙНАЯ ПРЕЕМНИЦА ЛЮДОВИКА XI

После коронации Людовик Орлеанский попытался похитить короля. Попытка не удалась. Узнав об этом, регентша приказала арестовать принца. Сбежав из-под ареста, он отправился в Орлеан, где надолго оказался блокирован королевскими войсками, посланными Анной. Совершив побег и отсюда, Людовик укрылся в Божанси, откуда был выбит Ла Тремуем и едва не арестован вновь. На сей раз он заперся в Блуа. Оттуда, вне себя от злости, он написал гневное письмо в Парламент. Вот оно:

Довожу до сведения высшего судебного органа Франции о бесчинствах, учиняемых в королевстве дамой по имени Анна де Боже. Сия особа вновь необоснованно повысила прямой государственный налог, именуемый тальей, раздала все выгодные должности своим родственникам, коим щедро платит из казны, безосновательно утроила штат слуг, коим отчисления идут с Церкви, которую она бессовестным образом обворовывает. Она призывает к жестокости и тирании, обзавелась дурными советниками и поит короля дурманом, от которого тот плохо соображает, что дает ей возможность безраздельно править самой. Она распустила войско, ибо ей нечем платить солдатам: все деньги из казны она забирает себе и раздает своим родичам по линиям матери и мужа. И она требует, чтобы присягали не королю, а ей одной. Сия Иезавель должна быть низвергнута с той высоты, куда вознес ее блаженной памяти славный король Людовик, ее отец, чье королевство под руководством его дочери в самом скором времени потерпит крах.

Людовик, герцог Орлеанский.

Первый президент Парламента, Жан де Лавакри, показал это письмо своим коллегам.

— Мальчишка нагл и своеволен, — сказал в ответ Жан де Гане, прочтя письмо, — собирается прыгнуть выше собственных ягодиц. Следует указать ему его место.

— Такое письмо мог написать лишь лжец, негодяй и лицемер, стремящийся к власти, — поддержал другой. — Так и ответить надо сему лгуну, чтобы понял: знай телок свой хлевок.

— Это не принц, — возвысил голос третий. — Даже не мужчина. Он похож на лису, которая хитростью пытается спихнуть с трона льва. У льва нет лисьих повадок, или это был бы не лев.

— Мне противно даже отвечать этому низкому и бессовестному сквернослову, — подытожил Лавакри. — Но я должен, и я дам самый короткий ответ, ибо длинного сия телятина недостойна.

И все вместе они составили ответ, который сам по себе не мог не вызвать негодования, ибо, по сути, обращен был к пустому месту:

Не нарушайте спокойствия в королевстве; оное не старайтесь разделить. Господь этого не простит.

Дальше, через пробел, шли слова:

Бел лицом, да худ отцом.

Людовик, прочтя, разразился гневом:

— Крыса! Паршивый правовед! И это президент парижского Парламента! — Он снова бросил свирепый взгляд на бумагу. — А это что еще за приписка? К чему?

Но никто не решился ему указать: то был намек на его отца, безродного слугу-пройдоху по имени, которого никто и никогда в королевстве не слышал.

Так и не поняв или не захотев понять, Людовик изорвал бумагу в клочки.

Будучи в своеобразном плену в Блуа, принц каким-то образом не терял связи с внешним миром. Ему удалось уговорить Максимилиана вторгнуться во Францию, дабы вызволить его из плена, но королевские войска, которые Анна рассредоточила на северных рубежах, дали отпор германцу, и он вынужден был отступить. Полгода спустя принц Орлеанский глубокой ночью бежал из замка Блуа. Путь его лежал в Бретань.

Обо всем этом короля и его сестру регулярно информировали тайные агенты, и Анна была готова к самым решительным действиям: армия увеличивалась с каждым днем; солдатам хорошо платили, и они рвались в бой.

Однако истинный масштаб союзнических сил противника был неизвестен, и Анна пришла в ужас, когда узнала факты.

Эту весть привез Рибейрак, только что вернувшийся из Бретани.

— Мадам, ваш троюродный дядя, по моему разумению, вознамерился стереть вас с лица земли; его готова поддержать чуть ли не вся Европа. Я назову вам его союзников, и вы поймете, сколь внушителен список желающих помочь герцогу Орлеанскому захватить власть…

Анна движением руки остановила его и позвонила в колокольчик.

— Разыщите его величество, пусть немедленно идет сюда! — приказала она вошедшему камердинеру. — Если он не в Оружейной, то возится с собаками.

Пока искали короля, Рибейрак рассказывал о том, что происходило в Бретани и на ее границах.

— Они все ополчились против нас, — повторил он, когда король вошел и уселся у камина. — Воистину, это похоже на безумие, когда всем обществом обрушиваются на вольнодумца, утверждающего, что монастыри — это казематы, отбирающие у человечества прекрасную его часть, под которой подразумеваются женщины. Помимо Бретани, к Людовику Орлеанскому примкнула Лотарингия, хотя, казалось бы, ей следовало помалкивать. Но герцог Рене давно уже поглядывает в сторону Бара и Жуанвиля, которые обещал ему ваш дядя, сир. Не остались в стороне и англичане…

— Как! — не сдержался Карл. — Да ведь Тюдор обязан Франции короной! Он дал клятву!

— Корнуолльские бароны все еще не признают его власти, а принцу вызвались помочь в надежде на щедрые подарки с его стороны. Но я продолжаю. Свои войска обещала дать губернатору Гиени Кастилия…

— Ужели! И Гйень тоже? — наморщила лоб Анна.

— Именно, мадам. Но самое любопытное, что ее губернатором и сенешалем является мой брат Оде д’Эди, граф де Комменж, виконт де Фронзак. Он родился от первой жены моего отца и на тридцать лет старше меня. Клянусь черепом предводителя темных сил, не пойму, какого черта моему сводному братцу вздумалось ввязываться в эту сомнительную авантюру!

— А принц Максимилиан? — спросил Карл. — Впрочем, он теперь уже германский король. Он что же, несмотря на разгром его войск у Клермона и на будущий брачный союз его дочери со мной, все еще готов оказать помощь мятежным принцам?

— Чего он и не скрывает, государь. Но это еще не все. Следующий по списку — Ален д’Альбре, граф Перигора и виконт Лиможа, он же — один из претендентов на руку принцессы Анны Бретонской. Это обстоятельство и побуждает его занять определенное место в рядах противников присоединения Бретани к Франции.

— Таковы, стало быть, умонастроения членов оппозиции? — произнесла Анна. — Все они твердо убеждены, что в случае победы наших войск Арморика неизбежно войдет в состав королевского домена?

— У них у всех есть виды на Бретань, — подал голос Карл. — Одни тянут руки к ее землям, ссылаясь на родство с графами де Пантьевр-Шатийон и сеньорами де Рец, другие мечтают завладеть рукой дочери герцога Франциска.

Анна де Боже вспомнила беседу с Катрин в Луврском парке. То, что она сказала тогда подруге, и определит дальнейшую политику