Вечное - Лиза Скоттолайн

неразборчивее. — Я обучил других подавать заявления. В синагоге под моим началом трудятся шестнадцать человек, но каждый раз, когда мы подаем заявление для одной семьи, тут же находится другая, которая тоже в этом нуждается. Это бесконечный процесс.

— Это ясно, но нельзя решать все в одиночку. Сдается мне, ты пытаешься искупить вину за то, что сам не получил особый статус.

— Может, оно и так, но что в этом плохого? Я не хочу, чтобы кто-то оказался в таком же положении.

— Я скажу тебе, что в этом плохого, — без малейшего осуждения продолжил Беппе. — Ты пытаешься искупить свою вину за то, чего не совершал. При этом забываешь о семье. Больше бывай дома. Там твое место.

— Но я не могу просто все бросить.

— Я не говорю бросить. Я говорю — сократить. — Беппе закрыл папку Массимо. — Ты все время думаешь о работе.

— Вот и Сандро так говорит, — нахмурился Массимо.

— Твой сын прав. Давай поговорим лучше о нем, а не об этой твоей папке. Как поживает Сандро?

— Мы с ним редко видимся. Я в синагоге. Он с Розой или в школе. Теперь он заправляет нашим домом.

— О чем это ты?

— Сандро взял на себя заботы о наших счетах, чтобы я мог работать.

— Но это не его задача, — возразил Беппе. — Ты — глава семьи Симоне. Вспомни, кто ты. Займи в семье подобающее место. И все сразу устаканится. Это пойдет тебе на пользу.

— Может, я так и сделаю. — Массимо выпрямился и заморгал. — Как Марко?

— Служит в Палаццо Венеция, ему там нравится, по вечерам гуляет с девушками. — Беппе помолчал. — Еще раз прости за то, что он наговорил у вас дома. Мне за него так стыдно.

— Ну конечно, он не всерьез. Ты уже извинился. Наступили мрачные и тяжелые времена. Кругом страдания и война.

— Но войны заканчиваются. Уж мы-то знаем. Мы это пережили.

— Да, заканчиваются, — поджал губы Массимо. — А потом начинаются снова.

Когда пришла пора, Беппе выпустил Массимо через черный ход и запер дверь. Он уже собирался подняться наверх, как вдруг в дверь бара заколотили. Беппе обернулся и увидел через стекло тощую фигуру Кармине Веккио в темной форме ОВРА.

Беппе подошел к двери, отпер ее и встал на пороге, преграждая путь.

— У нас закрыто, — невозмутимо сказал он.

— Подкармливаешь еврейчика? Я тебя видел. Я тебя знаю! — Глаза Кармине сверкнули злобой.

— Я кормлю всех клиентов. В тот день, когда это станет незаконным, можешь посадить меня в тюрьму.

— Симоне — не просто клиент, он твой друг. Думаешь, выйдешь сухим из воды, раз Марко работает в Палаццо Венеция?

— Мой сын тут ни при чем. Ты давно затаил на меня злобу. Как был гнильем, так и остался.

Кармине ткнул в него пальцем.

— Не сомневайся: я до тебя доберусь!

— Давай. Попробуй.

— И до твоего дружка-еврейчика.

— Его трогать не смей!

Кармине хмыкнул:

— Симоне — твоя слабость. У тебя все на роже написано.

— Предупреждаю тебя, не лезь к нему!

— За мной ОВРА. Что ты мне сделаешь?

— Лучше тебе не знать, — стиснув зубы, выдавил Беппе. Он вдруг понял, что хочет убить Кармине голыми руками — прямо здесь и сейчас. Этот порыв был выработан в бою, рефлекс воина защитить собрата по отряду. На войне Беппе такое проделывал. Много раз.

— Я тебя не боюсь, Беппе.

— Потому что ты идиот. — Беппе шагнул назад и закрыл дверь, наблюдая за Кармине через стекло. Беппе всегда считал, что есть битвы, которых мужчине нужно избегать, и битвы, в которых нужно сражаться.

Кармине только что примкнул к последним.

Глава шестьдесят четвертая

Элизабетта, март 1941

Элизабетта и Нонна сидели за обеденным столом, потягивая на ночь anisette. В доме царили тишина и покой, бриз, что залетал в открытое окно, раздувал кружевные занавески. Рико спал на своем стуле, а Ньокки — на своем. Сиденья были застелены белыми салфетками, чтобы избежать попадания кошачьей шерсти на подушки, но это было бесполезно.

Нонна кивнула:

— На этой неделе мы хорошо потрудились. Работаем без убытка, так что держимся на плаву.

— И хвалить за это нужно вас, — улыбнулась довольная Элизабетта.

— Разве я возражаю? Вовсе нет! — засмеялась Нонна, и Элизабетта тоже развеселилась. «Каса Сервано» спасся благодаря стратегии Нонны — она решила подавать только фирменное блюдо, пасту. Остальные позиции убрали из меню, и Элизабетта обменяла все, что у них было, на муку и яйца. Другие члены их торгового союза последовали примеру Нонны и стали готовить собственные фирменные блюда. Беппе больше ни разу на встречу не пришел, хотя и оставил им свой список поставщиков.

— Как продвигается книга, Элизабетта?

— Все хорошо, спасибо. — Элизабетта допила последние капли anisette, отдающей лакричной сладостью. Книгу она начала писать в тот вечер, когда впервые принесла домой «Оливетти», поначалу больше забавляясь, но теперь завела установленный порядок. Она шла писать после их привычной рюмочки на ночь и останавливалась, только напечатав пятьсот слов. Иногда она заканчивала в час ночи, а иногда — трудилась почти до рассвета.

— Когда ты дашь мне ее прочитать?

— Когда закончу, — решительно ответила Элизабетта, поскольку разговор об этом заходил часто.

— Почему так долго?

— На это нужно время.

— Ты же не будешь писать ее бесконечно.

— Надеюсь, что нет. — Элизабетта с улыбкой встала. — Мне пора за работу.

— Почему ты не даешь прочесть прямо сейчас? Разве не понимаешь, что я могу дать ценный совет?

— И не сомневаюсь. Дадите их, когда я закончу. — Элизабетта хотела забрать рюмку Нонны, но старушка ее остановила.

— Думаешь, я не умею мыть посуду? Лучше расскажи, о чем твоя книга?

— Скоро увидите. Спокойной ночи. — Элизабетта поцеловала Нонну в щеку, взяла «Оливетти» и пошла наверх, мысленно уже окунувшись в работу. История полностью захватила ее воображение, и она поняла, что Нонна была права: когда она занялась книгой, ей стало не до Сандро или Марко.

Элизабетта вошла к себе в спальню, включила свет и поставила «Оливетти» на стол. Переоделась в ночную сорочку, чтобы не помять платье, уселась и достала свою рукопись, положив ее рядом с пишущей машинкой. «Болтливая девчонка» — гласила надпись на титульном листе, а под ней было то, что она хотела написать уже много лет: «Элизабетта Д’Орфео».

Она провела рукой по гладкой прохладной странице, а затем положила ладонь на рукопись, будто пытаясь уловить биение ее сердца. Главной героиней была девушка по имени Зарина, очень похожая на саму Элизабетту, хотя такой задумки у нее не было. Сюжет она придумывала на ходу — так Зарина обзавелась самовлюбленной и безответственной матерью, любящим, но беспомощным папашей и