Дочери служанки - Сонсолес Онега

Донья Инес готовилась к родам Клары. Ничто не оставалось без внимания. Она еще помнила, каких страданий ей стоило появление на свет Каталины. В начале двадцатых годов состоятельные женщины рожали в больнице Эдуайена под наблюдением врачей и монахинь – сестер милосердия. Донья Инес всегда сожалела о преждевременности своих родов, поскольку, сложись все иначе, она тоже рожала бы там.

– Сейчас беременные женщины поступают в медицинские учреждения. Ты будешь рожать там. Мы не можем рисковать. Доктор Кубедо годится только в случае простуды.

Клара соглашалась на все.

За месяц до родов она посетила гинеколога по имени дон Валентин, который рекомендовал лечь в больницу за неделю до предполагаемой даты, чтобы избежать ненужных рисков.

– Я бы хотел видеть вас здесь 10 марта. Все понятно?

Клара и донья Инес, сопровождавшая ее на каждую консультацию, кивнули.

– У меня все в порядке, доктор? – спросила будущая мать.

– Да, сеньора. Никто не знает этого лучше вас. Малышу нужно двигаться. Ешьте сладкое. Сладкое повышает их подвижность.

– Это правда, – ответила Клара.

– Хотя, может быть, лучше этого не делать, поскольку вы набрали значительный вес.

Доктору дону Валентину нельзя было отказать в правоте. Клара так располнела, что даже ее голубые глаза опухли, а улыбка стала похожа на гримасу.

В воскресенье, 10 марта 1929 года, Клара легла в больницу в Виго, захватив с собой чемоданчик с шелковыми рубашками и белоснежным приданым для малыша.

Перед отъездом в город она отправилась к доброй волшебнице, чтобы сообщить ей о будущем счастливом событии. Вентура не открыла ей дверь. Они едва сказали пару слов друг другу через дверную решетку.

– Молитесь за меня до тех пор, как узнаете о рождении, – сказала ей Клара.

– Ладно, ладно. Не тревожься. Но положи веточку розмарина в карман нижней юбки.

В тот момент Клара не восприняла эти слова как предупреждение. Она подумала, это еще одна рекомендация, которую знахарка и так уже написала на рецепте лечения.

Донья Инес поступила в больницу вместе с Кларой, и та подумала, что так поступают только матери. В те дни женщины много говорили обо всем. Каждая вспоминала свою жизнь, и обе чувствовали удовлетворение от того, что они стоят на пороге появления новой жизни. Донья Инес рассказывала о своих трех родах, каждый раз они проходили по-разному, но каждый раз это было волнующе. Так Клара узнала о трудностях рождения Каталины и о несчастном происшествии с гаванскими крысами. Они много и с удовольствием смеялись.

Перебирали имена для нового члена семьи.

– Если будет мальчик, назовем его Густаво.

– Ой, нет, нет! Если хочешь увековечить славу деда, назовем его Херонимо Вальдес. Мой муж хотел окрестить так одного из своих детей.

– А если девочка, мы можем назвать ее Инес?

– Несомненно, да! – ответила свекровь.

Подобные разговоры облегчали ожидание, пока они ходили вверх и вниз по застекленным галереям родильного отделения, чтобы хоть немного размять опухшие щиколотки Клары.

Донья Инес покупала сахарные шарики в лучших кондитерских, и Клара поглощала их с такой жадностью, что ребенок в ее чреве начинал отчаянно толкаться после первого кусочка.

Она не вспоминала Ренату, за исключением одного момента во время дремоты. Доминго она не помнила тем более. Но все время ощущала присутствие Сельсо в изголовье кровати, и порой они тихонько шептались, но так, чтобы донья Инес не подумала, будто Клара сошла с ума.

Девушка оставалась в больнице, пока не случилось то, что случилось.

В ночь с 14 на 15 марта Клара перестала чувствовать, что ребенок шевелится. Она протянула руку к ночному столику, взяла сахарный шарик, положила его в рот и стала энергично жевать.

Ничего.

Она села на постели, открыла ящики и стала искать, что бы еще съесть.

– Давай же, сыночек, это же так вкусно.

Она говорила тихо, чтобы не разбудить донью Инес, которой удавалось засыпать с большим трудом.

– Давай же, давай…

Ничего.

Она залпом выпила стакан воды, которую оставляла дежурная медсестра.

– Сыночек, дорогой. Ты там?

Она легонько постукивала пальцами по животу на уровне пупка.

Ничего.

И тогда она стала кричать, словно одержимая, напугав донью Инес и медсестер, которые появились в дверях со шприцами и другими принадлежностями, необходимыми для того, чтобы успокоить роженицу.

– Он не шевелится! Мой малыш не шевелится!

Медсестры пытались успокоить ее, но Клара была вне себя.

– Он умер! Он умер! Сделайте же что-нибудь!

Клара поискала взглядом Сельсо, но его не было.

Он не мог видеть ее страданий.

Глава 34

Смерть ребенка Клары навсегда изменила жизнь в усадьбе Святого Духа. Все обитатели погрузились в печаль: она витала над ними, проникала в глубину взгляда и отстранила их от существующего мира на этом мучительно медленном переходе в мир потусторонний.

Даже служанки поддались общему настроению.

– Ничего не поделаешь, – сказала Мария Элена. – Демоны – они такие: их выгонишь за дверь, они залезут в окно.

Клара это услышала и безоговорочно поверила в суть сказанного, в народное сознание, свойственное беднякам и слугам. И снова ее охватила тоска из-за горькой судьбы, приговорившей ее к этому испытанию.

Мало того, ее муж сказал, что смерть ребенка «для чего-то послана», как будто такой причиной, чуждой предположениям врачей, можно оправдать подобное наказание.

– Для чего-то это послано, – повторил Хайме, обнимая дона Густаво, который, несомненно, и был автором этих неумных измышлений.

Когда Клара услышала эти слова, у нее внутри все перевернулось, и она сказала себе, что все усилия, которые она предприняла, чтобы полюбить своего мужа, совершенно опустошили ее.

Последующие несколько месяцев она провела, замкнувшись в себе. Ей было все равно, холодно сейчас или жарко. Ловится ли рыба в изобилии или недостает сардин, тунца или анчоусов. Она не смотрела ни на часы, ни на календарь. Лежа на постели в комнате трех крестов, уткнувшись в подушку, она беспрерывно плакала в одиночестве, сжавшись в комок, как привыкла делать в часы страданий. Что касается Хайме, который был пропитан печалью и одурманен своим отцом, то он не был способен сочувствовать ей, и от этого было так больно, что слезы высыхали на глазах. Она все время молчала и выговаривалась только в любовном дневнике, где описала все, что произошло.

Нам некому оставить в наследство «Светоч». Донья Инес такого не заслуживает, но, наверное, Мария Элена права: я проклята демонами.

Клара думала о том, что она совершила огромную ошибку, начиная с того дня, когда