Дочери служанки - Сонсолес Онега

согласилась работать на старой забытой лесопилке сеньоров Вальдес, и заканчивая браком с Хайме. Она думала о том, что ей вообще не нужно было сближаться с этой семьей, что Рената могла быть отчасти права: от судьбы не уйдешь, она неизбежна и неподатлива, а попытки изменить ее только ведут к беде.

Она посмотрела, сколько раз в своих записках она называла себя СЛУЖАНКИНА ДОЧКА, и проклятые слова отражались в ее глазах.

И поскольку она была дочерью служанки, то не заслуживала объяснений, ей никто ничего не сказал, что же случилось с ребенком; когда он родился, оказалось, это девочка, которой не суждено было прожить свою жизнь.

Ей дали имя Инес, как хотела бабушка, окрестили мертвую и похоронили по-христиански в Пунта до Бико, в фамильном склепе семьи Вальдес, завернутую в льняные пеленки и положенную в гробик из светлой сосновой древесины. Клара не смогла, вопреки своему желанию, присутствовать на погребении дочки, поскольку еще не совсем оправилась после операции, которую пришлось сделать, чтобы извлечь ребенка.

Она так и не узнала, что Инесита родилась с аномалией развития, поскольку родители являлись близкими родственниками, о чем мог поведать только дон Густаво. Но он этого не сделал, чтобы не прожить остаток жизни, слыша отзвуки собственных слов.

К счастью для семьи Вальдес, время неизбежно взяло на себя грязную работу по очищению от бедствий, и постепенно они привыкли к жизни, в которой нет внуков, – никто не поет колыбельные песни и не кипятит детские бутылочки.

Клара снова нашла для себя лучшее убежище – все тот же «Светоч».

Работницы пытались поднять ей настроение, и не проходило дня, чтобы кто-нибудь из них не принес ей свежий цветок, сорванный по дороге на фабрику, или ракушку с пляжа на удачу. Она больше не хотела ничего слушать о чудесах и счастье. Реальные события убедили ее в том, что ни того ни другого не существует. Знахарка Вентура знала обо всем, но они никогда больше не видели друг друга и даже ни разу случайно не встретились в Пунта до Бико.

Что касается Хайме, он стал чужим в ее жизни и сам начал отдаляться от нее. Он приобщился к развлечениям сеньоров, держателей морских предприятий, современных дельцов, топивших огорчения в нескончаемых застольях, и научился у них справляться со своей печалью. Клара не сомневалась в том, что он страдает, но была бы благодарна, если бы он не шатался целыми днями по разным местам: то на какой-то прием в морском клубе в Виго, то на званый обед в Ла Тохе, то еще куда-нибудь…

Но все эти развлечения закончились, когда в середине июля 1936 года в стране разразилась война. И те сеньоры, которые заполняли гостиные высокопоставленных особ, оказались в казармах, чтобы противостоять тому, что на них свалилось.

Испанская война разбудила их, словно пощечина, полученная от реальности, отозвавшаяся пушками, окопами и смертью.

Три мрачных года длилась война, которая обескровила Испанию. Испанцы убивали друг друга и хоронили, где могли, многих в братских могилах.

Конечно, схватка приносила владельцам морских предприятий приличную прибыль, и галисийским консервным заводам вернули такую же важную роль, какую играли французские консервные предприятия во времена первой европейской войны. Донья Инес на всю жизнь запомнила последний неприятный разговор с сеньором Барбой Пелаесом.

Ты поняла или нет? Все возвращается. Моря хватит на всех. Всегда.

Так и вышло.

Сестры Понтеведра увеличили количество своих фабрик, и ни одна из них не простаивала.

На всех кипела работа по двадцать часов в сутки без перерыва на воскресный отдых, чтобы накормить солдат в окопах. Их консервы доходили до линии фронта в Теруэле. Галисия тут же подпала под общенациональный закон, принуждавший все предприятия вставать на государственную службу для снабжения армии. Только за первый год войны фабрики Пунта до Бико и окрестностей поставили более двадцати тысяч тонн рыбных консервов. «Светоч» был освобожден от производства оружия, но металлургический завод в Виго сразу же оказался в рядах тех, кто изготавливал снаряды всех типов. Власти также положили глаз на ювелирную фабрику «Ла Артистика», которую за ночь переоборудовали для производства ручных гранат модели Лаффит.

Множились ящики с сардинами, крупными и мелкими, с чоко[68], мидиями и другими съедобными ракушками. Разумеется, все имело свою цену. В соответствии с судебными распоряжениями, касающимися производства, в те годы под надписью «Светоч» появились слова «Да здравствует Испания!»

Новости приходили по капле, но все-таки приходили. Дон Густаво оплакивал семью Альфахеме, узнав в декабре 1937 года из газет, что Бернардо и его внук Эрменехильдо расстреляны в Астурии вместе с другими сорока четырьмя соседями, среди которых было тринадцать священников и один святой отец из ордена капуцинов.

Со временем прошел слух, что вся собственность семьи Альфахеме в Кандасе перешла в руки правительства Народного фронта[69] и могущественной Национальной конфедерации труда[70], а фамильная резиденция превращена в госпиталь для тяжелораненых.

– Пока его не расстреляли, по крайней мере, рядом с ним был внук, – пожаловалась донья Инес.

Часть 3. Пунта до Бико, 1940 год

Глава 35

– Этот год я не переживу, – сказал однажды сеньор Вальдес негромким от слабости голосом.

– Живи, пока живется, никто не может этого знать, – ответила донья Инес. – И не умирай, – добавила она про себя.

На груди у дона Густаво среди белесых волосков пиявки высасывали жертвенную кровь, а доктор из Пунта до Бико по имени Селестино Вьейто, давнишний ученик доктора Кубедо и уважаемый университетский выпускник, следил за поступлением крови в капельницу. По ходу процесса он промокал салфеткой тонкую красную струйку густой крови, стекавшую по ребрам.

Донья Инес ушла на террасу Сиес, чтобы не видеть, как высасывают кровь из ее мужа.

– Они высушат тебя начисто, – сказала она.

Дон Густаво закрыл глаза. Хотя он и знал, что без пиявок умрет, они его раздражали.

Процедура закончилась, когда пиявки от него отпали. Тогда доктор стряхнул их кисточкой из конского волоса в банку.

– Готово, сеньор Вальдес! Теперь можете отдохнуть.

Донья Инес открыла окно настежь, чтобы ветер унес демонов, подошла к мужу и спросила, как он себя чувствует. Он ответил, что хорошо, только болят ноги и левая рука.

– Если увидишь, что я начал синеть, предупреди меня.

С тех пор как его стали лечить пиявками, он чувствовал, что в его теле происходит нечто странное, и боялся, не понимая, что же это такое. А донья Инес смотрела на него с недоумением,