Благовест - Алиса Клима

Началась вьюга, и снег метался по плацу. Инесса Павловна прибежала в дом Ларионова и без стука вошла. Ларионов выглянул из кабинета на шум.

– Инесса Павловна? – удивился он. – Что с вами?

– Вы должны немедленно отменить поверку в нашем бараке! – воскликнула она.

Ларионов пригласил ее в кабинет и прикрыл дверь.

– В чем дело? – сурово спросил он.

Инесса Павловна протянула лист бумаги.

– Есть подозрение, что Вера и Клава устроили побег…

Ларионов побелел и жадно начал читать записку: «Я долго металась в сомнениях и раздумьях и понимаю, что меня будет сложно простить за сделанное. Но подозрения насчет определенной личности зашли слишком далеко. Мои призывы и доводы не работают. Я не могу быть услышана тем, в чьей власти помочь предупредить новую беду. Поэтому решила действовать одна. Это – мое решение. И ответственность за последствия несу лишь я. Если записку сейчас кто-то читает, значит мой план приведен в исполнение. Невинная жертва подлости злодея оставила ключ под нарами своей камеры – последнего ее прибежища перед тем, как ее кожа цвета магнолии остыла на моих руках. Возможно, найдя его, тот, в чьей воле помочь нам, все же поверит в обоснованность моих подозрений и доводов и сможет раскрыть зло, истоки которого ведут в „Сухой овраг“. Александрова».

Ларионов спрятал записку в несгораемый шкаф.

– Оставайтесь здесь. Мне нужно срочно в ШИЗО, – сказал решительно он.

– А как же поверка?! – воскликнула Инесса Павловна.

– Я прикажу не делать, – бросил Ларионов на ходу и вышел из дома.

Он быстро пересекал плац. Снег хлестал в лицо.

– Кузьмич! – крикнул Ларионов. – Поверку в первом бараке не делать. Запрещено!

– Есть! – бойко отрапортовал Кузьмич.

– Паздеева быстро ко мне.

– Да нет его нигде, сам искал почитай с восьми вечера, – прихрамывая, поспешал за Ларионовым Кузьмич.

– И этот замешан, – буркнул Ларионов. – В администрацию не иди. Стой у барака и ни души не выпускай и не впускай, кроме Александровой и Сердючко. И никому – ни слова!

– Вас понял. – Кузьмич заковылял к первому бараку, на всякий случай прихватив с вахты винтовку.

В ШИЗО Ларионов стремительно прошел к камере, где когда-то сидела Анисья.

– Сюда свет дай! – бесцеремонно приказал он дежурному.

Дежурный принес масляную лампу. Ларионов лег на пол и подлез под нары. В камере стояли лютый холод и вонь. Он просунул лампу под нары и посветил на тыльную сторону досок. Сначала он ничего не мог разглядеть, но потом вдруг увидел нацарапанное слово.

– Срочно ко мне Фролова и Касымова! – крикнул он из-под нар дежурному.

– А тут нет никого…

– Марш в казарму и скажи, чтобы взяли десяток вооруженных солдат и бежали к конюшне! – в бешенстве заревел Ларионов.

Конь… Ларионов вылез из-под нар и сел на край вагонки.

«Вы любите лошадей?» – Перед ним возник солнечный день и очаровательная улыбка Веры. «Я хочу наряд в конюшне…», «Только посадите Клавку в камеру Анисьи…»

Она решила, что это Анисья нацарапала… Как она могла прийти ко всему этому? Почему все сразу не рассказала? И как он мог быть таким болваном?

* * *

За стенами конюшни загудела вьюга. Было темно и холодно. Вера и Клавка лежали на чердаке.

– Надо выбираться, – прошептала Клавка. – Сейчас по лагпункту кипиш начнется.

– Да, – с горечью сказала Вера. – Ты права – мы ничего тут не добьемся.

– Погоди, – прошептала Клавка.

Висячий замок зловеще лязгнул. Девушки прижались друг к другу. Ворота тоскливо заскрипели. Кто-то вошел. Послышался звук чиркаемой спички, и через минуту в конюшне появился свет, исходящий от керосинки. Вера чуть подтянулась и увидела внизу Грязлова. Он достал длинный нож из голенища и быстро вскрыл несколько досок под Шельмой. Оттуда извлек пузырь с мутной светлой жидкостью, литров на десять.

Грязлов осмотрелся и вернул доски на место.

Потом прошел к стогу и начал вскрывать пол возле него, расчистив его от соломы и земли. Девушки услышали, как он вдруг начал выламывать все больше досок и издавать какие-то странные звуки, похожие на скулеж и скрежетание.

Вера неожиданно вскочила и крикнула:

– Вы не это потеряли, лейтенант Грязлов?! – Она вскинула винтовку и взвела затвор, направив дрожащими руками дуло на Грязлова. – Я метко стреляю, предупреждаю!

Грязлов замер, как зверь, прижимающий при опасности тушу к земле. Клавка все еще сидела в засаде, наблюдая за Грязловым оттуда.

– Мы все предусмотрели. Конюшня окружена!

Грязлов осмотрелся и воровато засмеялся.

– А ты не такая наивная, как казалось. Только вряд ли комиссар в курсе. Он бы не допустил, чтобы его шлюха так рисковала.

– Комиссар не в курсе, зато Рудников был в курсе, – бросила Вера.

– Рудников был тупым жандармом, – сплюнул Грязлов. – Ах ты сучка! – Он дернулся в сторону Веры, но она пальнула ему под ноги, и он снова замер.

– Это вы подожгли барак и свалили все на Анисью Фролову, – сказала Вера. – Вы были хитровским бандитом и прятались в трущобах «Сухого оврага». Потом примкнули к Красной армии, затерялись в толпе и начали вредить.

– Кто тебе поверит? У тебя нет свидетелей.

– Свидетели есть, хотя они мне и не нужны! И есть украденное вами оружие, которое я нашла после того, как заманила вас сюда при помощи стукачки Рябовой.

– Тварь! – прошипел Грязлов. – Коварная тварь! Я еще той зимой почувствовал, что ты опасна, когда ты подговорила этого старого дурака Кузьмича вырвать у Ларионова помилование для Фроловой. Но он-то тебе не верил. Он только хотел залезть тебе под юбку. Ему и в голову не приходило, что ты пойдешь на такой риск из-за какой-то подстилки.

– Вы оклеветали и убили невинного человека и пойдете под трибунал. Мне все известно…

– Только одно тебе неизвестно! – Грязлов выхватил револьвер, и раздался выстрел.

Вера вскрикнула и выронила винтовку. Грязлов схватился за плечо. Все происходило быстро и будто одномоментно. Упреждающий выстрел из-за ворот риги произвел Паздеев.

Грязлов выронил оружие. Клавка вскочила, чтобы повалить на пол Веру, но в это мгновение Грязлов уже выхватил из сапога тесак и метнул в сторону девушек. Нож попал в цель – Вера слышала этот ужасный звук вхождения тесака в плоть, но боли не почувствовала. Клавка, повалив ее, всем весом покоилась на ней и стонала.

Тут Вера увидела, как выше ее сердца начала быстро расползаться, как чернила по промокательной бумаге, алая кровь. Чудовищно торчала рукоятка.

Паздеев в это время уже влетел в конюшню и бросился на Грязлова. Но тот успел выхватить из другого сапога еще один