Прекрасные маленькие глупышки - Оливия Хоррокс

— Я не хотела ничего говорить до этой минуты… — нервно принялась объяснять Бэбс. — Боялась, что вы подумаете, будто я предала Сент-Агс. Ведь это не так. Но и утаить от вас эту новость я не могла.

Эдди беспокойно заерзал на сиденье, и мы с ним обменялись заговорщицкими взглядами.

— Конечно, ты не предаешь Сент-Агс! — воскликнул он, приходя ей на помощь и одновременно подготавливая почву для собственной защиты. — В конце концов, ты же уедешь только на лето.

— Вот именно! — подхватила Бэбс и улыбнулась с облегчением. — Я уже поговорила об этом с мистером Блаем и Марджори, и оба рады за меня. Ведь такой шанс выпадает раз в жизни.

— Да, конечно, Бэбс, — поддакнула я. — Я так счастлива за тебя.

— Спасибо, Берди. Нина, а что думаешь ты?

Нина с минуту безмолвствовала, и мы смотрели на нее, затаив дыхание. Только бы она отреагировала положительно! В конце концов она перегнулась через стол и взяла руки Бэбс в свои.

— Разве я могу не порадоваться за тебя? — сказала она. — Только обязательно возвращайся! — строго наказала она, и мы все рассмеялись. Правда, смех Эдди показался мне несколько натянутым.

— Обещаю, что уеду всего на несколько месяцев, — заверила Бэбс. — Пять сотен миль — это слишком много, я не способна долго жить так далеко от дома.

В Лондоне Эдди и Бэбс решили остановиться в доме родителей Эдди в Кенсингтоне, и мы попрощались с ними на вокзале. Для нас Нина самостоятельно забронировала жилье, но детали держала от меня в тайне. Я боялась вообразить, какую жуткую конуру она нашла на этот раз, но постаралась не терять присутствия духа и отважно направилась к метро.

— В этой поездке, Берди, мы будем шиковать. — Нина схватила меня за руку и потащила к стоянке такси, где ожидала очередь из машин.

— Надеюсь, замена метро на более удобное транспортное средство означает, что и условия жизни у нас будут получше, чем в прошлый раз, — с сомнением предположила я, пока таксист загружал наши чемоданы в багажник.

— Думаю, ты найдешь их удовлетворительными, — загадочно ответила она и, откинувшись на спинку сиденья, повернулась к окну.

Такси ползло по оживленным улицам центрального Лондона. Когда мы оказались в районе Стрэнда, я встревожилась и уже хотела запротестовать, но машина свернула с главной улицы и подъехала к стоянке, где выстроилась вереница автомобилей с шоферами за рулем. Перед нами предстало большое и величественное здание, скрытое от толчеи главной дороги. На черно-белом мраморе фасада сияло слово «САВОЙ». Мы вышли из такси, и мужчины во фраках и цилиндрах, приветствуя нас угодливыми улыбками, распахнули перед нами сверкающие медью двери.

— Нина, мы не можем себе это позволить! — прошептала я, опасаясь, что швейцары вот-вот заметят нашу неуместность и выпроводят на улицу.

Однако Нина держалась, как своя: она с достоинством проплыла по вестибюлю, сверкающему черным и белым мрамором, к стойке портье. Тот с безмятежной улыбкой подтвердил, что номер ждет нас. Нина чувствовала себя в этой атмосфере совершенно непринужденно, тогда как я озиралась с глупым видом, будто попала на странное представление. В фойе бренчало фортепьяно, и леди с джентльменами наслаждались там послеобеденным чаем. Я вдохнула острый лесной запах иголок высокой рождественской елки, которая гордо возвышалась в центре зала. Люстры отбрасывали теплый золотистый свет на позолоченные поверхности… Вдруг я заметила на себе пристальный взгляд Нины, которая крутила на тонком пальце ключи от нашего номера.

— Как же мы за это расплатимся? — прошипела я.

— Назовем это последним подарком от моих родителей. — Она пожала плечами. — У них здесь открыт счет, так что они даже не заметят. Но это в последний раз, обещаю, — добавила она, увидев мое встревоженное лицо. — Я просто подумала, что мы заслуживаем награду.

Мы совершили короткое путешествие на лифте, который домчал нас с устрашающей скоростью, — я даже схватилась за перила, опасаясь упасть, — и наконец оказались в своем люксе. Из облицованного мрамором холла мы прошли в роскошную гостиную, обставленную бархатными диванами и креслами. Ее стены были обшиты панелями цвета магнолии, на всех столиках красовались вазы с оранжевыми и белыми розами. Письменный стол розового дерева стоял у высокого окна, из которого открывался вид на реку. По обе стороны комнаты я увидела двери, ведущие в спальни. Нина инстинктивно выбрала правую, а я открыла левую. Моему взору явилась огромная кровать с балдахином в эдвардианском стиле. Обои покрывал изысканный узор из сиреневых и золотых листьев. Свисающая с потолка хрустальная люстра рассыпала по всей комнате мягкие блики. Я сбросила туфли и по невероятно пушистому ковру прошлепала в ванную комнату. Почетное место в ее центре занимала великолепная огромная ванна на львиных лапах. Пробежав по плиткам пола, выложенным в шахматном порядке, я потрогала фарфоровый бортик. Пожалуй, этим вечером я не захочу никуда уходить и проведу его здесь, в облаке душистых пузырьков.

Я вернулась в спальню и, бросившись на кровать, прикрыла глаза, в восхищении размышляя о практичности и щедрости Нины. Внезапно ожил телефон на прикроватной тумбочке, его пронзительный звон заставил меня сесть.

— Мистер Эдвард Кросби на линии, мэм. Соединить его с вами?

— Да, пожалуйста, — ответила я и расплылась в улыбке, услышав в трубке голос Эдди.

— Ну и как, понравился тебе Нинин сюрприз?

— Очень! — воскликнула я, откинувшись на гору пышных подушек. — Я чувствую себя королевой.

— Она считает, что ты заслуживаешь немного роскоши после трудов праведных, и я с ней полностью согласен. К тому же во время нашей предыдущей поездки тебя избаловали в великолепном доме в Челси. Не могли же мы снова поселить тебя в тех трущобах!

— Какие у тебя планы на вечер? — осведомилась я, не желая углубляться в воспоминания о прошлом визите в Лондон.

— Мы еще не решили. Почему бы нам не поужинать в «Кларидж»[23]? Я угощаю.

Ужин в «Кларидж» показался мне достаточно соблазнительным, чтобы променять на него манящую ванну на львиных ножках.

— Звучит чудесно, — взволнованно ответила я. — Увидимся в шесть?

— Давай лучше в восемь, — предложил Эдди и отключился.

Мы с Ниной прибыли в «Кларидж» незадолго до восьми. Я ужасно проголодалась, так как ничего не ела с самого поезда, и в нетерпении осматривала фойе, однако Эдди и Бэбс нигде не видела. Вздохнув, я посмотрела на свои часы; в животе заурчало. Для выхода у меня был всего один приличный туалет. Зеленое платье, купленное для вечеринки Генри, я тогда же порвала в клочья, и в результате в моем распоряжении осталось лишь черное с золотом, с вышивкой в виде перьев, подаренное мне Роуз в день моего рождения. Надевая его в отеле,