Катастрофа 1933 года. Немецкая история и приход нацистов к власти - Олег Юрьевич Пленков

Интерпретации истоков антисемитизма

Для русских и немцев эпоха тоталитаризма является своеобразной призмой, через которую преломляется вся их национальная история. То, что последняя в обоих случаях не может быть сведена к этой трагической и уродливой эпохе, является лишь абстрактной истиной… В этом смысле особенно тяжело поддается анализу роль антисемитизма в немецкой политической культуре до прихода нацистов к власти – ведь еврейский народ в годы Второй мировой войны подвергся геноциду, по различным оценкам погибло от 2 до 6 миллионов евреев. Эти колоссальные жертвы довлеют, и поэтому многие историки склонны рассматривать расовый антисемитизм нацистов как логическое продолжение немецкого антисемитизма предшествующих эпох, что неправильно. С одной стороны, был либеральный, христианский, демократический, социалистический антисемитизм, который весьма далек от расового антисемитизма, бывшего краеугольным камнем национал-социализма, а с другой стороны, в разные исторические эпохи антисемитизм имел качественные различия, да и причины его возникновения в различные исторические эпохи были различными.

Известный российский ученый-античник Соломон Яковлевич Лурье в прекрасной книге «Антисемитизм в древнем мире» (Пг., 1922) поставил перед собой цель раскрыть причины антисемитизма. Он последовательно анализировал различные доводы в пользу особой неприязни к евреям в диаспоре. К примеру, Лурье писал, что евреи, как и всякий кочевой народ, были нечистоплотны, и это вызывало отвращение у оседлого населения, но этот аргумент он сам же и отвергал, так как и другие кочевники жили среди оседлого населения, но не сделались из-за этого объектом особой враждебности. Далее Лурье указывал на религиозную обособленность и нетерпимость евреев как на возможную причину неприязни и тоже отвергал ее, так как существовала масса аналогичных примеров без таких, как в случае с евреями, последствий. Своеобразные еврейские религиозные установления (полная бездеятельность в субботу, обрезание, запрет есть свинину) высмеивались, но не могли быть достаточным основанием ненависти к евреям[634]. Приводился аргумент и об особой финансовой активности евреев и также отвергался, ибо подобная специфическая активность была присуща не только евреям. Лурье указывал, что действительной причиной недовольства населения было не то, что евреи занимались ростовщичеством, откупами, а то, что они часто достигали высших должностей и невероятного богатства[635]. В таком же духе С. Я. Лурье приводил и сам же отвергал и другие доводы в пользу антисемитизма. В конечном счете ученый пришел к выводу, что настоящим основанием антисемитизма является то обстоятельство, что евреи, принимая самое активное участие в политической, экономической, культурной жизни страны обитания, тем не менее сохраняли чувство причастности к общности более для них самих важной и весомой – к общности евреев, которые смогли на протяжении тысячелетий сохранить свою религию, культуру, национальный склад[636].

Чрезвычайно любопытную концепцию происхождения антисемитизма выработала американо-немецкий философ и публицист еврейского происхождения Ханна Арендт (1906–1975), ученица Карла Ясперса. Арендт отделяла древнюю неприязнь, ненависть к евреям от антисемитизма, который имел расовую мотивацию и возник в конце XIX – начале ХХ в. Используя очень оригинальное теоретическое построение Алексиса де Токвиля о причинах Великой французской революции, она пришла к выводу, что истинной причиной возникновения антисемитизма стало несоответствие между размерами богатства евреев и их политическим влиянием. Точно так же, как и у Токвиля, настоящей причиной революции 1789 г. была не эксплуатация и притеснение крестьян, а то, что богатство дворян не имело какой-либо общественной функции и никто не мог понять, почему, собственно, его следовало терпеть[637]; также и антисемитизм возник тогда, когда евреи утеряли свои функции и влияние в общественной жизни и не обладали начиная с конца XIX в. ничем, кроме богатства. В подтверждение своих слов Арендт указывала на то, что, когда Гитлер пришел к власти, в некогда еврейских банках почти не было евреев и немецкое ортодоксальное еврейство сокращалось такими темпами, что статистики предсказывали его исчезновение в несколько десятилетий[638]. Арендт считала, что и во Франции афера Дрейфуса была возможна лишь в Третью республику, когда евреи лишились всякого политического влияния, а не во Вторую империю, когда они были на высоте собственного могущества. Точно также антисемитизм в Австрии расцвел пышным цветом в Первую республику, а не в эпоху Меттерниха, когда евреи играли важную политическую роль.

«Параллельный закат национального государства, – писала Ханна Арендт, – и рост антисемитского движения, одновременность краха Европы, организованной в национальные государства, и уничтожение евреев указывают на истоки антисемитизма. Его развитие является частью истории развития национального государства, в котором евреи исполняли весьма важную функцию»[639]. Ясно, что в средние века евреи были не только ферментом экономической жизни, они сами олицетворяли финансовую и экономическую мощь, в XVII–XVIII вв. было само собой разумеющимся делом жаловать евреям дворянство, во Франции Кольбера евреев превозносили как преданный и полезный государству элемент, во времена прусского короля Фридриха II 400 еврейских семей в Берлине были самыми богатыми и почитаемыми, в первой половине XVIII в. евреи дали австрийским Габсбургам кредитов на сумму 35 млн гульденов, без этих денег содержание армии, бюрократии было немыслимым. Майер Амшель Ротшильд, переселившийся в начале XIX в. из Франкфурта-на-Майне в Лондон, оказал весьма существенную поддержку английскому правительству в борьбе с Наполеоном. Эти примеры можно и продолжать.

В начале XIX в. евреи потеряли свое монопольное положение в финансовой сфере; это не значит, что евреи вовсе исчезли из этой сферы, нет, они остались советниками, экспертами, посредниками, банкирами. «Они, – писала Арендт, – считались нееврейским миром представителями еврейства, его мощи, что уже не соответствовало реальности»[640]. «После Первой мировой войны, когда в Европе восторжествовал националистический эгоизм, евреи стали предметом всеобщей вражды из-за своего бесполезного богатства и предметом всеобщего презрения, так как они беспомощны»[641]. Далее Арендт отмечала, что евреи были чужды национальному государству, а их лояльность к светской власти не означала, что они стояли на определенной стороне в политическом смысле. «Лояльность еврея к князю была лояльностью к деловому партнеру, для которого он покупал продукты, одевал его армию, организовывал ее прокорм, которому давал деньги на наем солдат»[642].

Последней войной в Европе, которую финансировали евреи (личным банкиром Бисмарка был влиятельный банкир еврей Блейхредер), была австро-прусская война 1866 г. Все было хорошо до того момента, пока войны, которые вели князья, не превратились в национальные войны, а «евреи все еще оставались общеевропейским элементом, значение и полезность которого как раз и состояла в том, что он не был привязан ни к одной из борющихся сторон»[643]. «История больших еврейских банковских домов, – писала Арендт, – богата примерами необычайной быстроты, с которой они переносили лояльность с одного правительства на другое, не осознавая последствий этого».