Фернандо Магеллан. Том 1 - Игорь Валерьевич Ноздрин

снаряжения. Суровый, честный, трудолюбивый капитан-генерал пользовался если не любовью, то уважением простых моряков, видевших его заботу о состоянии кораблей, благополучии команд, добром отношении к туземцам.

2 февраля 1520 года флотилия получила приказ сняться с якорей, взять курс на юго-юго-запад до сорокового градуса южной широты.

Глава XXXI

Поломка «Виктории»

На следующий день эскадра подняла паруса. Огромная неизвестная река с бесконечным эстуарием, обманувшая сотни умов Европы, получила название Рио де Солис, в честь первого отважного капитана, попытавшегося исследовать ее. Позднее реку переименуют в Ла-Плату (Серебряная река). Более месяца драгоценного времени ушло на тщетные поиски пролива у тридцать пятого градуса южной широты. Дорога лежала в низкие холодные широты вдоль аргентинского побережья. Скоро капитаны заметили, что зимняя стужа наступила в три раза быстрее, чем предполагали у Монтевидео. Каждая миля, каждая лига уходила от экватора к Южному полюсу.

Магеллан спешил, но, опасаясь пропустить проход в Полуденное море, в сумерки останавливал корабли на ночь у берега. Теплый субтропический климат, со среднемесячной температурой в январе около двадцати градусов, остался позади. Бразильское Южно-Пассатное течение поворачивает у сорокового градуса на восток и встречается с холодными течениями западных ветров, огибающих с юга Огненную Землю. От столкновения теплой и холодной воды в этом месте Атлантического океана возникают бури и грозы, зарождаются гигантские волны. Прежнее преобладающее направление ветров, сопутствовавшее плаванию каравелл от мыса Святого Августина до устья Ла-Платы, меняется на противоположное. Остывшие потоки воздуха движутся с Тихого океана через оконечность Южной Америки на запад-северо-запад, сталкиваются с теплыми массами, устремляются вслед морским течениям. С юга на север вдоль берегов Аргентины навстречу эскадре поднимались холодные потоки воды.

В конце недели попали в шторм. Ветер раскидал корабли по морю. К счастью, успели отойти от берега, убрать паруса, лечь в дрейф. Началась беспорядочная болтанка. Волны били справа и слева, поднимали корму, грозили разнести в щепы бак. Крупный «Сан-Антонио» стонал, как живое существо, ворочался с боку на бок, как раненый тюлень. Шестьдесят человек экипажа крепили грузы, опускали реи, откачивали воду из трюма. Она не убывала, хотя у грот-мачты не прекращали работу насосы. Мескита и Элорьяга с плотниками искали течь, Сан-Мартин с матросами дежурил на палубе, чтобы в опасный момент обрубить мачты, столкнуть в пенистые волны. Мафра и Герра наглухо задраивали пушечные порты и люки.

Промокший с головы до ног Мескита в темноте на ощупь проверял швы. Элорьяга болтал над капитаном железным фонарем. Вставленный за стеклянные стенки толстый огарок свечи тускло горел, вздрагивал, чадил сизым дымом. Хуан снимал нагар, плевал на пальцы, открывал дверцу, лез внутрь, обжигал подушечки и ногти. Свет на мгновение пропадал, вновь появлялся, испуганно дрожал.

– Ага, вот она… – Мескита нащупал щель. – Ух, как хлещет! Эрнандес, зови конопатчиков!

Боцман привел из соседнего отсека полдюжины моряков.

– Что там? – интересуется Элорьяга.

– Не знаю, – хмурится Эрнандес— Пробоины нет, а кругом вода.

– Это хорошо, – сказал Мескита, продолжавший шарить в воде по днищу рукой, – нам только дыры не хватало! Хуан, свети сюда… Вон куда пошла… Тут шов разошелся! Эрнандес, ты куда пропал?

– Я здесь, сеньор капитан.

– Чего стоишь без дела? Готовь паклю!

– Ее напором выгонит из щели, рвите тряпки на полосы! – советует штурман.

– Черт возьми, ничего не видно, – ругается боцман. – Хуан, помоги!

– Тьфу, каналья, и здесь прет. Доска подгнила, как мы раньше не заметили? – возмущается Мескита.

– Кабы знать… – разводит руками Эрнандес.

– Давай помогу! – предлагает Элорьяга и крепит к балке фонарь. – Ты рви тряпки, а я скручу в жгуты. Педро, неси шпатель, сейчас в воду полезешь! Как потерял? Где? Ладно, ножом засунешь… Когда мы плавали в Нормандии, у нас вода залила половину трюма. Я говорю матросам: скоро потонем…

– Замолчи, без тебя тошно, – просит Мескита. – Там берег был рядом, а тут?

– Скоро, говорю, потонем…

– Слышали, перестань, накличешь беду! – поддержал капитана боцман.

– Вставай на четвереньки, проверяй днище! – велит Мескита.

– Мне брюхо не позволит в такой позе передвигаться. Пусть лучше Эрнандес, ему сподручнее.

– Верно, – соглашается боцман, засовывая жгут в щель и заправляя ножом. – Из Элорьяги получился бы хороший крестьянин. Он бы брюхом виноград давил.

– У меня есть герб, – раздирая тряпку на части и закручивая в жгуты, возражает штурман.

– Спер в Нормандии, когда тонули?

– Наследственный!

– Врешь!

– Не веришь? Да я… – не найдя слов, Хуан кладет тяжелую руку на голову боцмана и опускает в воду на дне трюма. Тот барахтается, вырывается, пускает пузыри.

– Хуан, перестань! – кричит Мескита. – С ума сошел?

Элорьяга нехотя отталкивает Эрнандеса в сторону. Он пробкой выскакивает из воды, плюется, размахивает руками, но боится подойти.

– Ты, ты…

– Чего ты? – миролюбиво говорит Хуан. – Щель видел? На, возьми! – протягивает скрученную тряпку.

– Ума у тебя… – упрекает успокоившийся Эрнандес.

– Достаточно, – улыбается штурман.

– Педро, – командует Мескита, – беги наверх, вели Сан-Мартину качать лучше! Попробуем осушить днище. А вы чего стоите? – замечает конопатчиков. – Ждете, когда потонем как в Нормандии?

– Чего в Нормандии? – вспоминает Элорьяга, – ах да… Когда мы тонули, то сели на мель, и вода ушла при отливе.

– Как волны не разбили вас? – удивляется боцман.

– Мы молили Христа о спасении, – поучает штурман.

– Только и всего? – не верит Мескита. – Кстати, где капеллан? Кто видел Санчеса де ла Рейну?

– Качает с матросами воду, – доложил Эрнандес— Силен, буйвол!

– Молодец! – хвалит капитан.

– Доминиканцу бы в рыцарский орден вступить да махать мечом! – подсказывает боцман.

– Его оружие – крест и Библия, а не копье с лошадью, – поучает Хуан. – Много здесь рыцарей развелось, а как начнут индейцев ловить, так крик да ругань, а пленных нет, золото не нашли, женщины разбежались…

– Кончайте без меня, – прерывает Мескита. – Пойду проверю палубную команду.

Наверху капитан зажмурился от дневного света. Серо-синие тучи плыли над вздыбившимся океаном. Волны раскачивали, подбрасывали «Сан-Антонио», пытались перевернуть, но силы и злобы не хватало. Валы разбивались о борт, окатывали брызгами людей у грот-мачты. Соленая вода ела глаза, текла по лицу в рот, раздражала тело. Привязавшись к кнехтам, квадратом ограждавшим мачтовый ствол, матросы посменно работали у насосов. Санчес де ла Рейна, в грубых штанах, ритмично наваливался грузным обнаженным телом на коромысло. Сан-Мартин наблюдал рядом за движениями капеллана.

– Хватит, отдохните, святой отец, – советовал кормчий, – уступите место канониру!

Монах играючи сгибал деревянную рукоять коромысла, не желал уступать место у помпы.

– Худо дело? – заметив усталость и тревогу на лице капитана, спросил Сан-Мартин.

– Ерунда, справимся, – махнул рукой Мескита. – Волны не увеличиваются?

Штурман внимательно посмотрел на океан, на разбросанные вдали корабли, прислушался