Дассария - Абай Тынибеков

Стояла глубокая ночь. Жеребец по-прежнему пасся невдалеке. Костёр почти прогорел. Бросив в него охапку сухого валежника, Муццуй опустился на место.

– Мама, о ком ты хотела сказать мне? Кто может помочь мне вернуть моё доброе имя? Кто? – прошептал он, обхватив голову руками.

«Женщина», – внезапно услышал он её голос. Вскочив, он оглянулся по сторонам. Вокруг никого не было.

– Какая ещё женщина?! – не веря в то, что не ослышался, тихо произнёс он.

«Да что со мной творится?! Ещё не хватало, чтобы я лишился разума. Видимо, я просто очень устал. Нужно поспать. Потом станет легче. Разум – что это такое? Наверное, это нечто общее для всех людей, от которого каждый отщипывает ровно столько, сколько способен понять», – укутываясь в накидку, подумал он, лёг и закрыл глаза.

Взбудораженное сознание ещё долго сопротивлялось сну, но всё-таки, в какой-то миг утомившись, сдалось.

Наутро он пробудился отдохнувшим.

Доев остатки мяса, он стал седлать коня, но когда решил набрать с собой воды и взял кожаный мешочек с сосудом, что отдала ему его спасительница во вражьем стане, он вспомнил слова матери, что услышал ночью.

«Мама, так вот о какой женщине ты хотела сказать мне! – осенило его. – Верно. Ведь только она знает всю правду! Благодарю тебя, мама».

С первыми лучами светила Муццуй повернул на юг. Он уверенно вёл коня, зная, что где-то там, вдали, в обличии молодой красивой женщины-чужеземки живёт человек, когда-то спасший его тело, а теперь способный уберечь и его душу. Он не думал о том, как ему удастся встретиться с ней. Не имея за собой греха перед ней и её народом, он просто верил, что это обязательно должно случиться.

* * *

В сакской земле уже прошли дни поминания погибших полководцев и воинов. Всюду воцарялась мирная жизнь. Дозоры на рубежах с хуннами, ставшими новыми северными соседями, сменялись в установленном порядке и не приносили тревожных вестей. Цари и вожди смирились на время с их присутствием в своих некогда исконных и обетованных землях. Следовало восполнить понесённые потери, подготовить пополнение из числа новобранцев. На всё это нужно было время.

Дассария лично объезжал селения своих племён, общался с мирянами, поднимал дух воинам, посещал семьи, в которых случились утраты, проявляя заботу о них, занимался отбором юношей в войска.

Тимей, как всегда, осматривал южные границы, следуя от гарнизона к гарнизону, интересуясь всем, что произошло за время его отсутствия. В свою очередь, везде, где он появлялся, его подробно расспрашивали и о прошедших сражениях, и о хуннах, и о дальнейших планах относительно захватчиков. Тафуц, пережившая эту войну вместе с ним, по его просьбе осталась в ставке, ожидая его возвращения, отдыхая и занимаясь обычными делами. По прибытию в главное селение Тимей сразу навестил брата и доложил ему о состоянии южных войск. Пригласив вождя Чардада и вместе с ним обсудив все назревшие дела и вопросы, они приступили к вечерней трапезе, после завершения которой Чардад покинул их общество. Оставшись наедине с Тимеем, Дассария долго и задумчиво смотрел на огонь очага, затем взглянул на него как-то загадочно, улыбнулся и спросил:

– Как Тафуц? Надеюсь, её пребывание в походе и жизнь в лагерях не сказались плохо на её здоровье?

– У неё всё хорошо. Немного уставала поначалу, но уже отдохнула и набралась сил, – Тимей охотно ответил брату.

– Вам нужно быть вместе по-настоящему. Жить в одном шатре, плодить детей себе и мне на радость. Семья есть семья, Тимей. Ты что-то молчишь, не затеваешь бесед по этому поводу. Я жду от тебя радостной вести. Когда ты сообщишь мне такую новость? Может, что-то не так у вас? Ты поведай мне. Обсудим, подумаем вместе. Что скажешь? Когда устроим празднования в вашу честь? – Дассария был серьёзен.

– Так ведь война, Дассария. Не до того. Столько смертей, крови и горя. Душа не на месте. Вот наступит мирная жизнь, тогда и решусь. Пойми меня правильно. Не хочу давать повода для лишних разговоров и всяких толков. Хотя я давно живу на этой земле, и этот народ, прежде только твой, стал однажды и моим, но все помнят и знают, каких я кровей. К тому же и Тафуц не массагетская женщина. Не могу не считаться с тем, как истолкуют и воспримут моё поведение люди. Вот я и думаю, что не пришло ещё время для празднеств, – Тимей высказал сокровенное.

– Ты прав, Тимей, идёт война, и неизвестно, когда она закончится. Но в ожидании её завершения может пройти вся наша жизнь. Я согласен с тобой, много уже случилось утрат. Возможно, нам предстоят ещё большие потери. С этим нужно считаться, но всё это тоже часть жизни, и она не должна мешать человеку ощущать семейное счастье и испытывать радость отцовства и материнства. Детьми процветает земля. В них будущность народа. Если их нет, то для чего мы живём, воюем, творим? Теряется суть всех этих действий. Получается так, что они изначально уже обречены на бессмысленность. Без создания семьи и без появления на свет младенцев обесценивается каждый прожитый день. Поверь мне, это так. Твоё уважение к мнению людей, живущих рядом с тобой, и есть свидетельство того, что ты стал одним из них. Во мне тоже течёт смешанная кровь, но несмотря на это, я правлю чистокровными саками, и ни один из них ещё не упрекнул меня в том, что мои предки отчасти были инородцами. Так стоит ли думать о том, что ты не будешь понятым? Полагаю, нет. Всему своё время. У каждого человека своя судьба. Вот что даёт право ему поступать так, как подсказывает его душа. Я не настаиваю на своём предложении, а всего лишь считаю своим братским долгом выразить тебе своё мнение. Мудрецы говорят, что причиной смерти всегда является жизнь. Но война не повод для отречения от себя, от своих чувств и ощущений. Я желаю вам с Тафуц долгой и счастливой жизни и очень жду вашего первенца. Хочу наравне с вами заботиться о нём, как и о своём потомке, – Дассария душевно тронул Тимея за плечо.

– Прости, Дассария. Я невольно напомнил тебе о прошлом и причинил боль. Мне дорого всё, что связано с тобой. Я чту память об Усанне. Всё, что ты сказал, останется во мне навсегда. Я понял тебя и очень благодарен за доброе сердце и благородную душу. Обещаю тебе, что очень скоро приму решение и сообщу о нём. А своего первого малыша я обязательно отдам