Прекрасные маленькие глупышки - Оливия Хоррокс

Эдди фыркнул и обнял ее. Я пошла вдоль стен зала, в последний раз осматривая картины.

— Кажется, мы продали все. — С острой болью потери я взглянула на ярлычок «Продано», прикрепленный к моей работе. Но напомнила себе, что должна привыкать к этому, если собираюсь стать художницей.

— Итак, Сент-Агс спасена, — с тихим вздохом констатировала Бэбс. — Мы все остаемся.

— Но тебя-то не будет, — возразила Нина, скрестив руки на груди. — Ведь ты отправляешься в Париж.

— Я же уеду только на лето! — принялась оправдываться Бэбс. — Я не смогла бы расстаться с Корнуоллом навсегда, это мой дом. Вернусь в сентябре, и мы снова будем вместе.

— Да, кстати… — начал Эдди с виноватым видом и вынул из кармана сложенное письмо.

— Что это? — любопытная Нина забрала листок из его рук.

Она читала молча, с бесстрастным выражением лица вдаваясь в детали, а закончив, пронзила Эдди взглядом черных глаз. Он занервничал, но Нина вдруг расплылась в улыбке и заключила Эдди в объятия. Я вздохнула с облегчением.

— Ах ты хитрая лисица! Почему же ты раньше ничего не сказал? — спросила она укоризненно.

— После всего, что случилось, я не хотел покидать тебя, — серьезно ответил Эдди, и она задержала на нем внимательный взгляд.

— Эдди, я меньше всего желала бы стать для тебя бременем, — взволнованно произнесла она. — Ты очень много для меня сделал, и теперь тебе пора побыть немножко эгоистом.

— В чем дело? Что натворил Эдди? — Бэбс выхватила у Нины письмо.

— Всего лишь поступил в Королевский колледж искусств, — с гордостью пояснила сияющая Нина и перевела взгляд на меня. — Ты знала об этом?

— Возможно, догадывалась, — осторожно призналась я и тоже обняла Эдди, взъерошив аккуратные волны его прически. — Поздравляю, Эдди!

— Ну, хватайте свои пальто, — усмехнулся он. — Идем отмечать. А уборка подождет.

Попрощавшись с Сэмюэлом, мы вышли в пронизывающе холодную ночь, осторожно ступая по обледеневшему тротуару. Эдди привел нас к какой-то двери в двух шагах от галереи и трижды постучал. Дверь со скрипом открылась, и из-за нее выглянула суровая женщина лет сорока с небольшим, в цветастой ночной сорочке, но с аккуратной прической. Я дрожала от холода, с недоумением разглядывая странный наряд, но тут женщина заметила Эдди. На лице ее появилась широкая улыбка, и она раскрыла ему объятия.

— Эдди Кросби! Сколько же мы не виделись? — вскрикнула она, впуская нас внутрь. Затем сбросила ночную сорочку, под которой обнаружилось роскошное черное платье с блестками. — Простите за холодный прием. В этом месяце у нас дважды были облавы, так что лучше перестраховаться.

Я покосилась на Нину, но она только подмигнула мне. Конечно, для нее подобные места не в новинку, и информация об облавах ее нисколько не напугала. Я прикусила язык и просто понадеялась, что на этот раз меня не поймает объектив фотографа. Впрочем, с нами не было Тремейнов, поэтому мы вряд ли могли заинтересовать репортеров.

Эдди обнял женщину за плечи:

— Приятно видеть тебя, Билли. А Джимми сегодня играет?

Она указала на ведущую вниз лестницу, откуда до нас доносились волнующие звуки саксофона.

— Разве ты его не узнаешь? — усмехнулась она.

— Конечно! — ответил Эдди. — Да, я действительно слишком давно не бывал в Лондоне.

— Ты знаешь дорогу. — Она махнула рукой в сторону лестницы.

— Кто такой Джимми? — спросила я, когда мы спускались в теплое нутро джаз-клуба, окутанное табачным дымом.

— Просто старый друг, — загадочно произнес Эдди с лукавой улыбкой.

— Скорее, старая любовь, — прошептала мне на ухо Бэбс.

Помещение клуба тонуло в полумраке, его освещали только мерцающие свечи, стоявшие в красных баночках на каждом столике. На небольшой приподнятой сцене какой-то мужчина — наверное, Джимми — вдохновенно играл на саксофоне. Все столики были сдвинуты к стенам, и на танцполе в такт музыке покачивались пары. Мы вчетвером уселись за свободный столик и заказали коктейли.

— Это место — один из самых тщательно хранимых секретов Лондона, — пояснил Эдди. Нам принесли напитки, и мы чокнулись.

В любой другой день мне здесь обязательно понравилось бы, но в этот вечер душа была не на месте. Мои глаза следовали за танцующими: каждый из них смотрел на партнера так, словно в мире существовали лишь они двое. Мне следовало бы пребывать на седьмом небе из-за успеха нашей выставки и моего личного успеха — ведь я отстояла свои права перед родителями и сказала им, что не вернусь домой. И сейчас меня окружали лучшие друзья. Но почему-то, наблюдая за кружащимися парами, я чувствовала себя одинокой и потерянной.

На сцене к саксофонисту Джимми присоединилась красивая молодая женщина со светло-коричневой кожей и длинными каштановыми волосами. Она подошла к микрофону и запела — голосом тягучим и сладким как мед:

Как ярко звезды светят над тобой,

И нежно шепчет ветерок ночной:

«Я тебя люблю»…

Я грустно улыбнулась этой жестокой иронии: в голове моей и так уже не было места ни для чего, кроме Александра и моих чувств к нему. Я опустила взгляд в свой бокал, в котором кружились льдинки. Друзья оживленно беседовали. Мужчина с веснушками и медной шевелюрой приблизился к нашему столику и пригласил Бэбс на танец. Радостно вспыхнув, она приняла его руку, и мы с Ниной и Эдди обменялись заговорщицкими взглядами. Бэбс, похоже, привлекает мужчин определенного типа, а они — ее. Вскоре высокий мужчина с оливковой кожей увлек за собой Эдди, и тот последовал за ним с большой охотой. Какое-то время мы наблюдали за тем, как они танцевали. Я комкала салфетку и рвала ее на клочки. Певица на сцене продолжала терзать мое сердце, ее красивый голос пронзал меня и наполнял тоской.

— Берди, тебе пора, — вдруг сказала Нина, и я удивленно подняла на нее глаза. — Ты же планировала увидеться сегодня вечером с Александром, — добавила она, приподняв бровь.

— Я не хочу оставлять тебя одну, — возразила я, но она улыбнулась, теребя кольца на пальцах.

— Я большая девочка и могу позаботиться о себе. — Она глотнула мартини. — Ступай и выслушай его. Иначе всю ночь будешь умирать от неизвестности. Иди же, пока не вернулись остальные. Я извинюсь за тебя.

— Ты действительно лучшая подруга, я о такой могла только мечтать! — пылко произнесла я, поцеловала Нину в щеку, а затем схватила пальто и устремилась к лестнице.

В отель я вернулась после полуночи — измученная, но на взводе. Я все еще была взбудоражена успешной выставкой, а мысль о скорой встрече с Александром дополнительно наэлектризовывала меня. Закрыв за собой дверь спальни, я прислонилась к косяку и глубоко вдохнула. Что бы ни