Дассария - Абай Тынибеков

«Да, как всё-таки удивительно устроен мир людей! Не соверши Муццуй своего греха, я, может быть, и не сумел бы догадаться до такого, казалось бы, простого и единственно правильного решения давно назревшего, тяжёлого, но весьма значимого вопроса. Надо же! Поворот в судьбе всего лишь одного человека, обычного охотника, в один миг повлиял на будущность целого народа! Невероятно! Прямо не знаю теперь, прощать его или нет. Думаю, не нужно делать этого. Слишком много чести для него. Да никто и не поймёт меня. В конце концов, не признаваться же мне перед ним в том, что его проступок стал причиной судьбоносного хода. Жалко его, конечно. Прямых доказательств его вины вроде как нет. Но ничего не поделаешь, раз такое совпадение. Пусть живёт по своему разумению. Одно то, что я сохранил ему жизнь, уже есть проявление моей милости. Однажды он спас меня. Я ответил тем же. Этого вполне достаточно», – думал шаньюй Мотун, возвращаясь в свою ставку.

* * *

– Тафуц, великий шаньюй Мотун уже прибыл к себе, – Муццуй сообщил долгожданную весть женщине.

Она устало посмотрела на него, но ничего не сказала.

– Я знаю, что утомил тебя, прости. Недолго осталось ждать. Скоро закончатся все твои мытарства, и я сопровожу тебя обратно к твоему очагу, – видя её состояние, с жалостью произнёс он.

Оседлав лошадей, они направились к селению. К сотнику, встретившему их, Муццуй обратился с просьбой известить начальника личной охраны властителя о своём желании предстать перед ним. Тот внимательно осмотрел его спутницу, затем молча кивнул и отправил в ставку десятника. Через некоторое время десятник вернулся. Разрешение было получено. Оставив отряд, сотник лично препроводил Муццуя и женщину к юрте начальника охраны. Выслушав Муццуя, полководец Тай-Да удалился. Ожидание затянулось. Наконец он появился и приказал им следовать за ним. Перед главной юртой они спешились. Стражники приняли у них коней. Первым вошёл в юрту сам полководец, затем он вышел оттуда и позвал Муццуя, жестом указав женщине оставаться на месте. Шаньюй Мотун возлегал на мягких валиках с чашей в руке. Прямо над ним висела огромная тигровая шкура. Муццуй замер у входа.

– Оставь нас, – шаньюй махнул полководцу.

Тот склонился и вышел.

– Проходи, Муццуй, присаживайся. Стар я уже да и изрядно притомился в дальней дороге. Не обессудь, вставать не буду. Угощайся напитком и едой, – шаньюй кивнул на бурдюк и посудину с парящимся мясом, тем самым проявляя гостеприимство.

Муццуй взял чашу, налил в неё пенящееся прохладное кобылье молоко, присел на кошму и отпил глоток.

– Пей, ешь. Еда и напитки для того и существуют, чтобы ими делиться и наслаждаться. Это и есть пища для тела. А для души необходима только одна отрада – доброе общение, – рассматривая чашу, произнёс шаньюй.

Муццуй взглянул на него и вновь сделал глоток.

– Что ж, всему под небесами заведён свой черёд, – отставив опустевшую чашу, продолжил властитель. – Вот и ты появился вновь в моей юрте. Своим приходом ты нарушил моё последнее веление. Надеюсь, не напрасно. Говори.

– Благодарю тебя, великий шаньюй, за оказанный радушный приём и предложенные угощения. Я не отниму у тебя много времени. Моё появление не является ослушанием твоего веления. Я нашёл и привёл к тебе человека, способного пролить свет на всё, что случилось со мной в ту пору, когда я появился в сожжённом селении. Прошу тебя, великий шаньюй, прими и выслушай его, – поднявшись, тихо и почтительно высказал просьбу Муццуй.

– Муццуй, как человек, я понимаю твоё стремление оправдаться, но, как бывший твой властитель, вовсе не считаю нужным идти навстречу твоему прошению. Ты ведь с некоторых пор уже не являешься подданным мне. Всем известно, что своих решений я не меняю. Только в особо исключительном случае я могу пойти на снисхождение, но не думаю, что он настал с твоим приходом. В своё время я не смог добиться от тебя объяснений, хотя трижды предоставил тебе возможность сделать это, чего не разрешал никому. С той поры прошло достаточно много времени, и я не уверен в твоей искренности, так как ты мог уговорить кого-нибудь из сочувствующих поддержать тебя и высказаться в твою пользу. Я не желаю, чтобы ты оказался в ещё худшем положении. Подумай, на что ты идёшь, предлагая мне принять и выслушать своего человека. Взвесь всё, дабы не стало поздно. Пожалеть о своём поступке ты успеешь. Надеюсь, ты не считаешь, что я не умею быть благодарным. Я помню всё: и плохое, и хорошее, – шаньюй поднялся, поправил накидку на плечах и опустился на сиденье у очага.

– Великий шаньюй, никто и никогда не смеет подвергать сомнению твои справедливые решения. Я благодарен тебе за всё, что ты сделал для меня, и впредь хочу служить тебе верой и правдой. Для меня не существует ничего такого, ради чего можно было бы пойти на обман даже простого человека. Прежде чем явиться к тебе, я всё взвесил и многократно обдумал. Человек, ожидающий снаружи, особый. Он честен, великодушен и добропорядочен. Очень прошу тебя, прими и выслушай его. Пусть это будет моей последней просьбой, – Муццуй с надеждой смотрел в глаза Мотуну.

Тот долго молчал, что-то обдумывая, затем устало провёл рукой по лицу и произнёс:

– Ну что ж, раз ты так настаиваешь, я пойду на уступку, но знай, если сказанное твоим человеком не вызовет во мне веры, то ты вместе с ним будешь казнён. Зови его.

– Великий шаньюй, благодарю за оказанную честь, – Муццуй склонился и быстро покинул юрту.

От тут же вернулся. Следом за ним вошла Тафуц. Они оба замерли, почтительно склонив головы.

– Кто ты, женщина? – рассматривая её, спросил шаньюй.

– Великий шаньюй, моё имя Тафуц. Я прибыла к тебе по своей воле из земли саков, – спокойно ответила она.

– Из земли саков? Кто это, саки? – шаньюй вскинул бровь.

– Саки – это твои враги, великий шаньюй. Ты вошёл в их земли, сейчас в них находишься и ведёшь войну с ними, – смотря ему прямо в лицо, твёрдым и уверенным голосом произнесла Тафуц.

– Так вот с кем мне довелось повстречаться здесь! Не знал имени этого народа. Выходит, ты и есть сакская женщина и прибыла ко мне с желанием помочь Муццую? Когда и где состоялось ваше знакомство? Откуда ты знаешь мой язык? Я слушаю тебя, – внешне скрывая удивление, начал допрос шаньюй.

Тафуц поведала ему обо всём, что случилось с Муццуем, очень коротко и сжато коснувшись своей судьбы.