Когда была война - Александра Арно

Виктор перевёл взгляд на Катю, и она поспешно отвела глаза, чувствуя, как к щекам приливает кровь. Она в панике прижала к ним прохладные пальцы. Не хватало только, чтоб она раскраснелась тут, как варёный рак! Ресницы её затрепетали, в горле встал тугой твёрдый ком.

– Катя, – позвал он.

– М-м? – отозвалась она, так и не смея поднять глаз.

– Я ведь к тебе пришёл. – Он тихо засмеялся. – Даже не посмотришь на меня?

Катя попыталась собраться с духом.

– Посмотрю.

– Я о тебе всё это время думал. Ты не считай, что легкомысленный какой-то или ещё чего. Ты мне жизнь спасла.

– Ну уж прямо спасла! – натянуто рассмеялась она. – Помогла…

Он помолчал.

– Я к тебе, Катерина, с предложением. Замуж хочу позвать.

Голова окончательно пошла кругом. Катя глядела на свои пальцы, сжимала их в кулак и снова разжимала. Слова не шли с языка, щёки полыхали. Саша доедала свою кашу. Ей явно не был интересен их разговор, если она вообще понимала его суть.

– Я благодаря тебе живой остался, – снова заговорил Виктор. – Мы ж на себя первый удар приняли. На границе я служил. Как выжил в мясорубке той, не понимаю. Как дотащился… Но если б не ты, лежал бы уже где-нибудь. Перемёрз бы или с голоду… Ты не побоялась меня принять. Да и… – Он замялся. – Красивая ты, Кать.

– Моя мама самая класивая! – с восторгом поддержала его Саша. – Самая-самая!

– Партизан тот меня к своим вывел. Так и оказался я здесь. Видишь, в звании повысили, довольствие у меня теперь хорошее, пайком не обделяют. Ну так как? Я сюда всеми правдами и неправдами себе направление выбил, Кать. Соврать даже пришлось начальству.

– Я… я не знаю… – окончательно растерялась Катя.

– Ну хорошо. – Он встал. – Завтра зайду тогда.

И, решительно прошагав к двери, снял с гвоздя свою фуражку, нахлобучил её на голову и вышел в бархатно-тёмную крымскую ночь. Дверь с громким стуком затворилась за ним, а Катя ещё полчаса сидела за столом, глядя ему вслед.

***

Птицы радостно щебетали, встречая новый рассвет, что растянулся по горизонту за пшеничным полем бледно-розовой дымкой. Катя с закрытыми глазами лежала в кровати. На ресницах оседали первые, ещё не золотистые лучи разгорающегося дня, а она с упоением слушала птичий клёкот и улыбалась самой себе.

Шуня уже проснулась и теперь возилась у печки, гремела котелком и кружками. Пора вставать – желудок тоже понемногу пробуждался ото сна и требовал пищи. Да и дела сами себя не сделают. Катя откинула в сторону заменяющую одеяло простыню и босиком пошлёпала в сени, умылась из старого жестяного тазика, вытерла насухо лицо, тщательно расчесала длинные волосы, потом скрутила их в пучок и повязала на голову платок. Он давно уже вылинял от стирок и выгорел на солнце, да и края сильно пообтрепались, но нового у неё не было.

Солнце приветливо заглядывало в маленькие, занавешенные окошки. Тутя призывно мычала, требуя выпустить её пастись на поросший сладкой сочной травой луг, нетерпеливо перебирала ногами. Пока Саша завтракала творогом, Катя выгнала корову, подмела крыльцо и дорожку, вычистила загон. Каждодневная круговерть бесконечных дел снова поглотила её с головой, и о том, что не завтракала, она вспомнила только к полудню.

Дочка уже убежала на улицу – играть с ребятами. Детей в Александровке было мало, война выкосила всех, и стар, и млад, но друзья Саше всё же нашлись – пятилетний сорванец Гоша с соседней улицы и его сестра Таня. Где они целыми днями носятся, Катя понятия не имела, но всё же была спокойна: в деревне полно солдат и офицеров, да и Гоша обещал за Шуней приглядывать. Правда, однажды всю троицу привёл домой молодой солдатик и, зачем-то отдав Кате честь, сообщил, что детишки играют «в опасной близости от военного объекта, то есть, от зенитной установки».

Что такое зенитная установка и какими последствиями чреваты игры рядом с ней, Катя не знала. Но на всякий случай запретила ходить туда и Саше, и Гоше с Таней. Те, испуганно хлопая глазами, дали слово больше никогда не приближаться к казармам, и Катя не волновалась. Дочь слушалась её беспрекословно.

Жара усиливалась, становилась всё более изнурительной. Катя окучивала помидоры с картошкой, иногда сбивая с зелёных резных листочков колорадских жуков и других вредителей. Тяпка затупилась, но у Кати всё никак не находилось времени и сил наточить её. Как и косу. Тогда как давно уже было пора скосить вымахавший до пояса бурьян во дворе. Если не убрать его сейчас, то он раскидает семена повсюду, и на следующий год случится настоящая бурьянная катастрофа.

Катя утёрла со лба пот и, щурясь от яркого солнца, оглядела заросший двор и решила: чего тянуть? Окучивание может и подождать пару деньков. Она закинула тяпку на плечо и пошла к сараю, нашла отбойную «бабку», молоток и осёлок. Заткнув подол юбки за пояс, чтоб не мешал, Катя вбила «бабку» в чурбан и, взяв косу, уже собиралась начать отбивку, как во дворе вдруг появилась запыхавшаяся Саша и со всех ног понеслась к ней.

– Мама! Мама!..

– Что такое? – всполошилась Катя. – Опять у зенитной установки играли?

Дочка замотала головой и, вскинув руку, показала куда-то в сторону.

– Там дядя Виктол к тебе едет! – с восторгом провозгласила она и заулыбалась во весь рот. Растрепавшиеся, выбившиеся из косичек волосы падали на лицо.

Катя недоумённо взирала на неё.

– Так не играли?..

– Нет! Дядя Виктол едет! Котолый вчела плиходил!

Катя поднялась на ноги, и в этот же момент увидела Виктора. Он ехал верхом на вороном коне, слегка покачиваясь в седле. Конь неспешно и грациозно, с достоинством дворянина вышагивал по пыльной дороге. Чёрные бока блестели, с шеи свисала длинная густая грива, чуть позвякивала сбруя. Поравнявшись с калиткой, Виктор натянул поводья. Конь фыркнул и послушно встал.

Саша выплясывала какой-то радостный танец на дорожке, подпевая себе, босые чумазые ноги так и мелькали из-под длинной, большой ей юбки. Катя её ликования не понимала, но видела, что дочь почему-то чувствовала себя на седьмом небе. У забора тут же собрались ребятишки и, наперебой галдя, разглядывали коня, тянули к нему руки, несмело прикасаясь к длинным стройным ногам. Тот, по всей видимости, против не был, только потряхивал своей шикарной гривой и стучал копытом, выбивая в воздух клубочки пыли.

Виктор ловко спешился, накинул поводья на штакетину, подошёл к калитке и с улыбкой облокотился на неё. В руках он держал букет свежих бордовых роз.

– Здравствуй, Екатерина.

– Здравствуй, – пробормотала она