Когда была война - Александра Арно

И снова её затопила волна смущения и замешательства. Вот он стоит, весь такой статный, красивый, уверенный в себе, одетый с иголочки. Стоит и смотрит на неё – мало того, что замызганную, растрёпанную и пыльную, так ещё и босую. Вообще похожую на пугало огородное и кикимору вместе взятых. Смотрит и улыбается. Кате захотелось провалиться под землю, лишь бы не чувствовать на себе его взгляд, но она не могла даже сдвинуться с места. Её будто приковали кандалами, ватные ноги подгибались, руки заходились в мелкой дрожи, а лицо нестерпимо жгло огнём. Стыдуха-то какая!

Виктор уверенно потянул на себя калитку. Катя с замиранием сердца следила за его приближением и ругала себя на чём свет стоит. Ну и чего она замерла, как соляной столб? Со стороны, небось, на дурочку смахивает: стоит, рот раззявив! Лучше уж убежать куда-нибудь, спрятаться, чем позориться тут перед ним!

– Жарко сегодня, да? – услышала она его голос и машинально кивнула.

– Ага. Ну, лето же… почти…

Он протянул ей розы. Катя несмело взяла букет, прижала к груди, не чувствуя боли от впивающихся в пальцы шипов, и глупо захихикала:

– Это мне?

– Тебе.

Господи, да что такое она говорит! Ещё и смеётся, как идиотка! На нежных лепестках цветов поблёскивали крохотные алмазики росы, свежие бутоны скрипели, источая чудесный аромат.

– Ой, их же в воду поставить надо! – спохватилась Катя.

И тут она увидела несколько рубиново-алых капель на руке Виктора. Они скатились по тыльной стороне ладони, оставив за собой узенькие, уже высохшие дорожки, и растеклись по пальцам и под ногтями. Смущение в тот же момент отступило, и она нахмурилась.

– Ну-ка, зайди-ка в дом.

Виктор без слов двинулся к крыльцу. В избе Катя промыла глубокие царапины на его ладони и крепко перевязала обрывком ткани. Он смотрел, как она ловко орудует «бинтом» и улыбался – едва заметно, только уголки жёстких губ чуть подрагивали. Между бровей пролегла суровая складка, две точно таких же пересекали высокий лоб.

– Я за ответом приехал, – неожиданно сказал он.

– За каким? – не поняла Катя и, порвав зубами конец «бинта» на две части, завязала на его ладони узел.

Виктор несколько раз сжал кулак, оглядел перевязанную руку.

– Замуж выйдешь за меня? – Он помолчал. – Мне такая, как ты, нужна. Заботливая, смелая. Красивая.

– Какая ж я красивая! – засмеялась Катя. – Чучело!

Виктор цокнул языком. Взгляд его посерьёзнел.

– Нисколько ты… то есть, если уж чучело, то самое красивое чучело.

Не ответив, Катя поднялась, отыскала среди хлама за печкой надколотую банку, зачерпнула воды и осторожно, чтобы не пораниться самой, засунула в неё букет.

– Ты где розы нарвал? Красивые такие, на дикушку не похожи.

Она полюбовалась ими и водрузила банку в центр стола.

– Сам вырастил.

– А знаешь… – Катя повернулась к нему и впервые без смущения взглянула в глаза. – Согласна я. Только дочка у меня, ты ж знаешь.

Теперь пришла его очередь смущаться. Он несколько раз кашлянул, отвёл глаза.

– Я ей помог на свет появиться, так что вроде и моя она дочка тоже.

– А если я гулящая какая? – с ноткой язвительности в голосе спросила Катя. – Не пойми, от кого родила…

– Я знаю всё. – Виктор встал и, двумя шагами преодолев разделявшее их расстояние, взял её за плечи. – Работа у меня такая. Всё знать. От начала до конца знаю.

И вдруг поцеловал её. Сперва осторожно, словно бы спрашивая разрешения, а потом с напором и властью. Катя обмякла в его сильных объятиях. Он крепко прижал её к себе за талию, и она почувствовала, что теряет равновесие. Ещё мгновение – и пол под её ногами исчезнет, и она провалится в зыбкую пропасть. По спине побежали мурашки.

Мир закрутился в стремительном вихре и пропал. Остался только Виктор, его руки и губы. А ещё – сладкое-сладкое томление в груди и золотистый, мягкий комочек под сердцем. Катя хотела бы, чтобы этот поцелуй не заканчивался никогда. Он обволакивал её с ног до головы, укрывая от всех напастей мира, и она впервые за долгое время чувствовала себя защищённой.

***

Севастополь, Крым.

1945 год.

Протяжно, с натугой кричал паровозный гудок. Поезд дробно стучал колёсами, дёргался всем своим могучим металлическим телом, понемногу замедляя ход. Саша с восхищением прилипла к стеклу, разглядывая толпу на перроне, а Катя с Виктором собирали в дорожный саквояж вещи.

– Севастополь! – зычно кричал проводник, шествуя по вагону между рядами сидений. – Севастополь!

Виктор защёлкнул замок на чемодане, закинул на плечо увесистый вещмешок. Катя взяла Сашу за руку.

– Идём, приехали.

Дочь послушно засеменила за ней, пытаясь приноровиться к её широким шагам и озираясь вокруг. Шуню приводило в восторг всё, что она видела: поезд, люди, шумный, наполненный голосами вокзал, седой усатый проводник с ручным компостером. Она то и дело удивлённо вздыхала и вовсю пучила глаза.

Виктор шёл впереди, пробивая дорогу. Он легко соскочил с подножки поезда и повернулся, чтобы взять у Кати чемодан, потом подал ей руку. Она подобрала подол нового платья, что муж подарил ей на годовщину свадьбы.

– Ой, высоко-то как!

– Прыгай, поймаю, – улыбнулся Виктор.

Катя глубоко вдохнула и прыгнула. Он подхватил её за талию и поставил на перрон, после точно так же снял с подножки Сашу. Та радостно захохотала и раскинула руки.

Из толпы вынырнул невзрачный паренёк в форме НКВД и отдал честь.

– Здравия желаю, товарищ майор госбезопасности.

– Здравия желаю, – отдал честь в ответ Виктор. – Вас из отделения послали?

– Так точно. Сможете прямо сейчас явиться?

Виктор утвердительно кивнул.

– Только жену с дочерью размещу.

Квартиру им выдало государство. Хорошую, просторную квартиру с наполненными солнцем большими меблированными комнатами. Сашу заочно определили в детский сад, а Катя собиралась поступать в севастопольский текстильный институт – сейчас как раз шёл набор студентов.

– Так машину вот прислали за ними. – Парень указал на сверкающий чёрный автомобиль у перрона. – А мы с вами пешком, тут три минуты.

Они споро погрузили чемоданы и саквояжи во вместительный багажник, Виктор усадил Катю и Сашу на заднее сиденье и, подмигнув, захлопнул дверцу. Шофёр завёл мотор. Они покатили по оживлённым улицам Севастополя, сворачивая то вправо, то влево, то выезжая на широкие шоссе, то петляя по узким улочкам. Иногда показывалась синяя полоса моря, мелькали прохожие и вывески магазинов. Катя увлечённо разглядывала проносящиеся городские пейзажи, пока машина не затормозила у пятиэтажного дома с длинными балконами.

– Приехали, – сообщил шофёр и заглушил мотор.

Он помог донести сумки до нужной квартиры и, пожелав всего хорошего, ушёл, а Катя принялась