Река течет через город. Американский рейс - Антти Туури

что не собирается возвращаться домой: уж очень плохо о моем характере и поступках отозвалась ее мать, деревенская женщина, не потерявшая веры в то, что, обрабатывая землю и расширяя свои владения, можно построить убежище от всех бед и жить там, не ведая страха. Когда-то я чертовски напугал тестя и тещу, рассказывая о векселях, которые ждут в шкафу, в конторе фабрики, срока уплаты по ним. Тесть и теща даже произносить слово «вексель» боялись, не говоря уже о «займе в банке» и «банковском кредите», получение которых неминуемо ведет к банкротству. Они и думать не решались, что их дочь замужем за человеком, дело которого связано с господами из банка. Я всегда преувеличивал количество векселей и размер банковских займов, когда говорил о них с родителями Кайсу, наслаждаясь их сетованиями.

Я сказал Кайсу, что ее родители — разумные старые люди, и они смогли устроить дела в этом мире по своему разумению, действуя всегда без риска, наверняка, на основе надежных расчетов, вот им и не требуется сидеть в жалком стокгольмском доме для приезжих, убежав от полиции. Кайсу опасалась, что шведская полиция уже получила из Финляндии запрос о выдаче и нас разыскивают. Я задумался. Не верилось, что с просьбой о выдаче могли обратиться до вручения повестки, ведь ни меня, ни Тайсто никогда еще не судили; я сказал, что из Швеции выдают только подозреваемых в убийстве и торговле наркотиками, но фабриканта ковров из Похьянмаа и владельца мебельной мастерской здешняя полиция едва ли станет ловить с собаками и огнестрельным оружием.

Какое-то время мы беседовали. Затем Кайсу пообещала больше не горевать, ибо это может плохо отразиться на ребенке. Она пошла к кровати прилечь, улыбнулась, когда я сел рядом и стал гладить ее ноги, прикрытые широким подолом платья для беременных. Живот казался большим и начинался от самых ног. Она велела мне успокоиться и не распаляться понапрасну. Я сдвинул колготки, затем трусики, нежно ее погладил. Кайсу велела мне запереть дверь, а то еще ненароком явится Тайсто или хозяйка гостиницы. Я поднялся и попытался это сделать, но в двери был старинный внутренний замок, а ключа в скважине не было, и я не помнил, чтобы хозяйка давала мне ключ. Взяв под окном стул, я придвинул его к двери так, чтобы спинка держала рычажную ручку двери, но стул оказался слишком низким.

Я сказал, что в комнату никто не войдет, Тайсто спит, а старуха все указания нам дала. Пошел на кровать и лег рядом с Кайсу. Только мы стали нежничать, как в дверь постучали. Я вскочил и пошел к двери, застегивая на ходу «молнию». Кайсу села и стала оправлять одежду. Старуха — хозяйка гостиницы открыла дверь и стала объяснять мне насчет стирки: в номере нельзя стирать белье и нельзя сушить одежду на батареях или развешивать ее для сушки в комнате, поскольку от этого в комнатах разводится сырость, которая повредит новые обои. Я пообещал, что мы никогда не будем стирать белье в этом номере. Выслушав мои заверения, старуха ушла. Я был зол, Кайсу смеялась. Она пересела с кровати в кресло, сказав, что затеял все я, а она, женщина беременная, хотела лишь выполнить супружеский долг, о чем торжественно обещала в церкви перед лицом Господа. Я поклялся, что и ночи не просплю в этой гостинице.

7

Под вечер мы переселились в другой отель, сильно удивив этим старуху — хозяйку дома для приезжих. Я не удержался и сказал, что в Финляндии мы привыкли к лучшим условиям, Финляндия — страна высокого уровня жизни, и в дороге мы несколько соскучились по роскоши. Старуха взяла с нас плату за полные сутки, и мы уплатили без возражений. Я сказал также, что деньги нас не заботят и что мы с удовольствием окружаем себя всеми благами, которые только возможно купить. Тайсто спросил меня, открыть ли ему кейс и показать ли бабуле, как выглядит полмиллиона в финских купюрах, но я не позволил. Мы пошли вниз по лестнице посмеиваясь, на улице уже ждало такси, которое старуха нам все-таки вызвала.

Тайсто хотел поселиться в гостинице «Рейсен», поскольку этой гостиницей пользовались сборные команды Финляндии, приезжая на соревнования со Швецией еще в старые, добрые времена, а Пекка Тийликайнен[46] как-то упомянул в интервью, что жил в «Рейсен», но я, посмотрев на карту Стокгольма, подумал, что эта гостиница расположена неудобно для нас — на окраине Старого города, и возвращаться в нее всякий раз из наших рейдов по банкам будет далеко и сложно. А еще я не верил, что в Старом городе гостиницы дешевые. Мы позвонили в гостиницу «Англез», находящуюся неподалеку от «Финского дома», заказали в ней номера и теперь, сев в такси, направились туда.

В «Англезе» прожили две недели: так долго длился обмен наших денег на американские доллары и дорожные чеки, ведь в каждом банке мы имели право обменять не больше восьми тысяч крон, поэтому пришлось кружить по всем банкам Стокгольма и его окрестностей и даже по сельской местности. Обмен денег был занятием на целый день: мы уходили из гостиницы утром, сразу же после девяти, передвигались разными маршрутами, для Кайсу пришлось написать на бумаге все необходимое, как действовать в банке. В конце дня, после закрытия банков, мы возвращались в гостиницу считать деньги и прикидывать, в скольких банках нам надо еще побывать. Ничем больше в эти дни мы не занимались. Даже со знакомыми не встречались. Несколько раз звонили в Финляндию, и нам сказали, что полицейские ждут нашего возвращения, чтобы вручить повестки. Вечерами мы ходили в кино, поскольку в темном кинозале сидеть безопасно, пока деньги в камере хранения гостиницы. И я частенько спал, пока шел фильм.

Две недели спустя обмен денег был завершен, билеты во Флориду куплены, а Стокгольмская контора американской авиакомпании в это время отправила наши паспорта в Финляндию для получения виз. Кайсу визу дали легко, Тайсто и мне — с трудом. Мы с ним еще в прошлом году пытались перепрописаться в Швецию, но в Швеции нам визы не выдали, поскольку оказалось, что нанимавшая на случайные работы всяких бродяг фирма, у которой мы числились на жалованье, не позаботилась в начале года, хотя и должна была, о нашей прописке в Швеции. Паспорта — мой и Тайсто — все же благополучно вернулись из Хельсинки с визами, правда, в последний день, когда мы должны были улетать из Стокгольма, их привезли