Река течет через город. Американский рейс - Антти Туури

Получив паспорта и увидев, что в них визы США, мы с Кайсу разделили наши деньги и дорожные чеки. В скобяном магазине была куплена малярная клейкая лента; мы с Тайсто пошли в мужскую уборную, Кайсу — в женскую, там разделись, приклеили пачки купюр и дорожные чеки лентой к ногам, предплечьям, на живот и на грудь. Войдя в мужской туалет, мы с Тайсто заперлись в одной кабинке и помогли друг другу прикрепить деньги на спину. В кабинке мы старались не разговаривать, но когда вышли из нее, неповоротливые от налепленных денег, какой-то швед, мывший руки, внимательно посмотрел на нас. Мы на это не отреагировали, как и на то, что он попытался заговорить с нами.

Кайсу уже ждала в холле. Даже в бюстгальтер она напихала дорожных чеков и облепила живот пачками купюр и чековыми книжками, казалось, вот-вот родит, Тайсто сомневался, пустят ли шведы Кайсу в самолет, небось испугаются, не начнет ли рожать в полете, но при досмотре багажа перед посадкой никаких сложностей у Кайсу не возникло. Зато Тайсто остановили. Когда он шел через устройство, реагирующее на наличие металла, оно противно завизжало, и полицейские произвели спецосмотр. Ручной металлоискатель тоже засигналил, когда им провели над левой рукой Тайсто. Я шел следом за ним и стал опасаться, как бы он не бросился бежать, видно было, что он перепугался. На левом рукаве Тайсто был карманчик с застежкой-«молнией», я велел ему показать молнию полицейским. Тайсто показал, и полицейские этим удовлетворились, не попросили снять куртку. На меня контрольное устройство никак не среагировало.

Пройдя досмотр, Тайсто поспешил в мужской туалет и, вернувшись оттуда, сказал, что забыл снять с одной чековой книжки металлические скрепки, на них-то и засигналил металлоискатель. Тайсто хотел запить испуг стаканчиком виски в баре зала ожидания, но я не позволил ему, сказал, что он сможет начать заправляться сразу же, как только самолет оторвется от земли в Старом Свете.

Вылет рейса в Нью-Йорк сильно задержался, и, до посадки, пришлось долго торчать в зале ожидания. Нам нечем было заняться, даже ходить по залу мы не решались, поскольку из-за денег под одеждой выглядели, как нам казалось, нелепо и к тому же клейкая лента для маляров стягивала кожу. Все же нам пришлось сходить вниз, к самолету, опознать чемоданы и подняться снова в зал ожидания, прежде чем началась посадка в самолет. Вылетели мы только под вечер.

Тайсто взял себе виски сразу же, едва машина оторвалась от взлетной полосы и стюардессы стали предлагать напитки. Пока летели, он выпил довольно много, опьянел, стоял, покачиваясь, в проходе возле наших кресел и спрашивал, как по-нашему, разве не приятно жужжит эта американская машина, у которой голос свободы в каждом моторе. Точно так же, по его мнению, волны Атлантики укачивали и убаюкивали наших дедов и бабок, плывших в Новый Свет на поиски счастья. Тайсто считал, что теперь пришло время показать, какие мужчины выросли из похьяимааских мальцов. Сначала нас с Кайсу смешило то, что говорил Тайсто, но, пьянея все больше, он начал рассказывать старые истории, вспоминать пережитые им дома в детстве несправедливости, всю свою жизнь, тяжелый труд, долгие ночные смены в Швеции на бумагоделательной фабрике в шестидесятых годах и все, что пришлось вытерпеть, накапливая капитал, и глупость, и несправедливость чиновников налогового ведомства. Все это мы уже слыхали несколько раз за две недели в Стокгольме. Самолет приземлился в Нью-Йорке после полудня по американскому времени, в Старом Свете был уже вечер.

Мы покинули самолет вместе с другими пассажирами и зашагали туда же, куда шли все. Пришли в длинный, низкий коридор, где было много людей. Две негритянки велели нам стать в очередь. Мы стояли и ждали, держа паспорта и анкеты приезжающих, которые были заполнены под руководством стюардессы еще в самолете. С других рейсов тоже подходили люди, и вскоре по обе стороны коридора извивалась очередь. Под потолком была вывеска, на которой было написано, что здесь могут пройти граждане США. Они и проходили свободно — никаких затруднений у них не возникало. Мы не видели, куда шла наша очередь. Она двигалась медленно, было жарко, в коридоре не хватало воздуха собравшимся сотням людей. Мы стояли уже второй час. Тайсто купил в самолете бутылочку виски, и жидкость булькала, когда он отпивал из горлышка, приговаривая, что так стоять в очереди веселее, и восхваляя Америку — свободную страну, где не осуждают за легкую поддачу. Негритянок смешило, что Тайсто поддает, и некоторых стоящих в очереди тоже. Тайсто говорил громко, что он прибыл маленько посмотреть, каких достижений добился этот материк и как он развился с тех пор, как его бабушка приезжала сюда копить деньги.

Шел уже второй час нашего пребывания в аэропорту, когда наконец мы прошли коридор и попали в помещение с высоким потолком, где были кабины чиновников иммиграционной службы. Теперь стало видно, что впереди нас еще сотни людей, очередь извивалась между красными канатами. Было очень жарко, и я чувствовал, как пот течет по спине и ногам. Я боялся, что лента начнет отклеиваться от кожи, пошел в мужской туалет проверить, и пришлось чуть ли не драться, чтобы вернуться на свое место. Тайсто был в веселом настроении, даже напевал. Кайсу жаловалась, что чувствует себя плохо, мы стояли уже третий час. Когда Тапани, ожидавший нас теперь во Флориде, прилетел в Америку, он прошел вместе с гражданами США, не предъявляя паспорта и визы, но тот человек, который рассказывал мне об этом уже во Флориде, подозревал, что за это удовольствие пришлось заплатить. У кого-то из стоявших в очереди началась рвота, и когда мы были уже посреди зала, сжатые людьми, запах чувствовался так сильно, что Кайсу тоже стало тошнить, и она пошла в женский туалет. Тайсто предложил мне виски, но я отказался. Кайсу вернулась и сказала, что представительница «Финнэйр»[47] собирает финнов, чтобы отвести их куда-то в другое место, где у иммиграционных властей тоже есть пункт проверки. Я отправился разузнать об этом, нашел представительницу «Финнэйр», позвал Тайсто и Кайсу, и служащая, покружив нас какое-то время по коридорам, привела в другое большое помещение, где в очереди было всего лишь несколько человек. Все они были финны, спрашивали у нас, каким рейсом мы прибыли, и агитировали всегда пользоваться услугами отечественной авиакомпании, поскольку финнов пропускали в страну проворнее, чем других пассажиров с самолетов арабских или пакистанских авиакомпаний. Они спрашивали,