Река течет через город. Американский рейс - Антти Туури

К иммиграционным чиновникам Кайсу и я подошли вместе. Показали въездные анкеты и паспорта, в которых они проверили визы. У нас спросили о цели и сроке путешествия. Я сказал, что мы направляемся во Флориду, в отпуск, и пробудем там недели две. У нас спросили наш адрес и номер телефона в Соединенных Штатах, я назвал адрес Тапани и номер его телефона, показал наши билеты на обратный путь. Купить в Стокгольме билеты «туда и обратно» нам посоветовали из Флориды. Мы прошли контроль и ждали Тайсто возле выдачи багажа. Тайсто задержали надолго, он рассказал потом, что у него спрашивали о многом, но на таком языке, что он не на все смог ответить, ведь запас английских слов у него невелик. Но все-таки он прошел и радовался этому. Мы получили свои вещи, которые были уже сняты с движущейся ленты транспортера на пол, и служащие, проверив паши билеты, взяли чемоданы. Мы думали, что их погрузят прямо в самолет, отлетающий во Флориду, но просто плохо поняли, о чем шла речь. Нам говорили много и размахивали руками.

Мы пришли в какой-то зал ожидания, и я долго выяснял там, как нам лететь дальше во Флориду. Пытался понять объявления о полетах на стендах и телемониторах, но не нашел помер рейса, который был помечен на наших билетах. Ни одного рейса во Флориду на этих стендах я не нашел и убедился, что мы пришли совсем не в тот зал. Тайсто был сильно пьян, разгуливал по залу, останавливал людей, хватал обеими руками за грудки и твердил: «Финляндия, Финляндия!» и «Флорида, Флорида!», но не понимал, что ему отвечали.

Наконец я нашел служащего, который не спешил и говорил по-английски настолько ясно, что я, объяснив в чем проблема, смог понять ответ. Нам следовало идти совсем в другое здание, в другой зал. Мы зашагали по улице мимо международного зала и мимо залов разных авиакомпаний, пока не пришли в зал № 22, откуда производилась посадка на наш рейс. Там мы показали билеты, нас быстро повели в самолет. В самолете Тайсто объяснял, что в этом мире, безусловно, всего можно добиться упрямством; недостаток финнов, оказавшихся за границей, в том, что они испытывают комплекс неполноценности, поскольку не понимают, о чем говорят иностранцы. Однако, по мнению Тайсто, мы, финны, все-таки были с иностранцами в равном положении, ведь и они не понимают, о чем говорят финны. Подобным же образом он рассуждал, что и здесь хлеб тоже превращается в дерьмо, как и на родине, однако суть дела в том, что Америка — свободная страна, и равноправие людей здесь важнейший, объединяющий нацию принцип.

За весь перелет из Нью-Йорка в Уэст-Палм-Бич стюардессы не принесли Тайсто ничего, кроме банки пива. Но у него была с собой плоская бутылка с остатками виски, его-то он и пил. Кайсу чувствовала себя плохо, она заснула, как только села в кресло, и есть ей ничего не хотелось. Тайсто ел жареные земляные орешки и восхищался, до чего же хорошо идет с ними виски. Я сильно устал и начал подумывать, что этому долгому путешествию, в котором мы были уже третью неделю, пора бы и закончиться.

8

Мы шли от самолета в здание аэровокзала. Было тепло, но не жарко. В зале ожидания кондиционеры шумели, градусы Тайсто пошли на убыль, мы стояли посреди зала и ждали Тапани, который обещал приехать встречать нас. Я звонил ему из Стокгольма несколько раз, но он пока не появился. Кайсу беспокоилась за наши чемоданы: автокара, на котором их доставляли, нигде не было видно. Тайсто прижимал кейс к груди, ибо считал, что человек с деньгами легко одолеет затруднения в этой стране, если наши тряпки и пропали по дороге, — купили новые. Он говорил, что Кайсу напрасно оплакивает вышитые дома бабами шерстяные шапочки; здесь она сможет купить ребеночку такую красивую одежду, что его трудно будет отличить от рождественской елки. Я спросил у Тайсто, так ли уж он уверен, что все его деньги в сохранности, он открыл кейс, чтобы показать мне пачки долларов и чеки, и, обнаружив, что внутри пусто, испугался, но затем вспомнил, где спрятаны деньги, встал передо мною, толкнул меня одной рукой, чуть сам не упал, но удержал равновесие, опершись о цветник, который тянулся вдоль стены. Меня рассмешило то, что в кейсе Тайсто была только купленная в Стокгольме и зачитанная до дыр финская воскресная газета, за которую на этом материке и цента не дали бы. Тайсто сказал, что ему не впервой начинать с нуля, он был готов поплевать на ладони и приняться за работу, добывать собственными руками на пропитание и быстро сколотить основной капитал. Я велел ему пока воздержаться. Кайсу показала мне пиктограмму, обозначающую место выдачи багажа. Спустившись вниз по лестнице в указанном направлении, мы вышли из здания к автостоянке. Слева был длинный навес, куда вели транспортные дорожки из ангара. Возле этих дорожек стояли люди. На улице жара и влажность были такими, что сразу захотелось спастись от них, но убежать от жары теперь уже было некуда. Я пообещал, что убью Тапани собственными руками, если он немедленно не объявится. У меня был его адрес, но не имелось ни малейшего представления, как далеко его дом от аэродрома в Уэст-Палм-Бич.

Багаж ждали разноликие и разноцветные люди. Мы слушали, как они разговаривают. Тайсто пообещал сразу же поступить на курсы английского языка; не поняв, о чем говорят вокруг, он вспомнил, как в начальной школе пытался научиться читать, но из букв и слогов никак не хотели образовываться разумные слова. Учитель показал ему, как прочесть по слогам слово «луна», долго водил пальцем от буквы к букве, но хотя Тайсто так же долго эти буквы повторял, никакого слова составить из них не смог, и учитель принялся намекать, что буквы вместе означают предмет, который светится на небе, Тайсто в замешательстве решил, что это солнце. Потом, уже на третьем десятке, ему все еще случалось слышать об этой истории на танцульках и в деревне, где школьные товарищи помнили его как Солнце-Матсомпи. Такие же затруднения Тайсто испытывал и теперь, когда слышал иноземную речь.

Я тоже не очень-то понимал, о чем разговаривали вокруг, и мне не хотелось на