Дураки все - Ричард Руссо

Таких, как мы с тобой. Нас вечно во всем винят. Ты знаешь, что это правда. У какой-нибудь богатой тетки сына не отберут. А на меня посмотрели – и сразу: “Ты никудышная мать”. Посмотрят на тебя – и сразу отправят в тюрьму. Тебя разве это не бесит?

“Меня бесят тупые бабы, – подумал Рой. – Особенно ты”.

– Правда, было бы классно, если бы один из этих домиков был нашим? – помолчав, продолжала Кора. То ли сменила тему, то ли дальше гнула свое, Рой не понял. – Мы бы здесь жили, и нам бы никто не мешал.

– В них даже отопления нет. Ты бы здесь отморозила себе жопу.

– В некоторых наверняка есть.

– Нет, я тебе говорю. Слушай, когда говорят.

– Откуда ты знаешь? Ты что, был там?

Вообще-то был. Однажды зимой Рой обчистил с дюжину таких домиков на этой самой дороге и мог бы еще больше, если б не невезуха. Время к полуночи, он оставил фургон на мощеной дорожке близ домика и, обшаривая его, наткнулся на бутылку отличного виски, там еще оставалось пальцев на пять, а может, и шесть. Забрать с собой – маловато, бросить вроде как жалко. Была середина декабря, в домике жуткий холод, но там нашлось просторное мягкое кресло с пуфиком, Рой был в парке и теплых кальсонах, так что он сел в кресло, вытянул ноги на пуфик и потихоньку прикончил вискарь прямо из бутылки, чувствуя, как жар янтарного пойла расползается от груди к конечностям. Главное не заснуть, подумал Рой, засыпая. Дремал он что-нибудь полчаса, не дольше, но за это время пошел дождь со снегом, и когда Рой собрался уезжать, дорожка уже превратилась в каток. Рой только сейчас заметил, что она идет под уклон к воде. Фургон был заднеприводный, и когда Рой включил заднюю, колеса просто прокручивались на льду. Так он никуда не уедет, разве что попросит кого-то отбуксировать его, а этого Рой, разумеется, сделать не мог. В другой раз он, быть может, вернулся бы в домик, переночевал, а утром попробовал бы уехать, но снегопад обещали сильный, и Рою ничего не оставалось, кроме как под ледяным дождем топать до шоссе. И хорошо, что ушел, потому что в ту ночь навалило почти два фута, а значит, его фургон, набитый ворованным добром, в ближайшем обозримом будущем останется там, где Рой его бросил.

Рой проболел с неделю, но как только пошел на поправку, тут же заглянул к Герту и обрисовал ему свою ситуацию как гипотетические обстоятельства. Герт всегда его недолюбливал, зато был мудрый советчик. Он внимательно его выслушал и наконец сказал, к изумлению Роя:

– Сообщи в полицию, что у тебя угнали машину. Зимой в тех местах бывают разве что лыжники, откуда им знать, что машину там бросил не хозяин этого домика? А как потеплеет, ты вернешься и попробуешь ее завести. Если до той поры кто-то сообщит про нее копам, ты скажешь, что угонщики, по всей видимости, и ограбили те дома. Копы тебе, естественно, не поверят, но доказать ничего не смогут.

Рой поблагодарил за совет – тот показался ему и точным, и здравым. Но снег валил всю зиму, оттепели толком не было, так что до водохранилища Рой добрался уже в апреле. Фургон, разумеется, стоял там, где Рой его бросил, да вот невезуха – на него рухнуло дерево. Когда Рой рассказал об этом Герту, тот задумчиво почесал в затылке и сказал:

– В этом беда криминала. Не предугадаешь, когда именно на тебя рухнет дерево.

Рой понимал его логику, но все же считал, что Герт недооценивает криминал и критикует его за то, в чем тот не виноват. Дерево и впрямь нельзя было предугадать, деревья падают равно и на праведников, и на грешников. Взять хотя бы самого Роя. У него на шее ортез вовсе не потому, что он нарушил закон, а потому что оказался не в то время не в том месте. Дерьмо обрушивается внезапно. Деревья. Стены. Чертовы метеориты. При чем тут вообще криминал? Но в остальном Герт был прав, без вопросов. Копы увидели, на кого зарегистрирован фургон, поняли, что вещи украл Рой, но доказать ничего не сумели, поскольку Рой заявил об угоне и тем самым их облапошил. Но хозяева всех этих летних домиков в основном не отсюда, так что на них всем насрать.

– Наверняка в некоторых из них есть печки, – вещала Кора, твердо уверенная, что они сумели бы пережить зиму на севере штата Нью-Йорк в неотапливаемом летнем домике на берегу замерзшего озера, где до ближайших соседей несколько миль. – Похолодало – подбросил дровишек в огонь и сиди себе возле печки, играй во всякие игры, тепло, хорошо.

– Тебя обнаружат весной, – заверил ее Рой. – Или ту половину тебя, которую не успеют сожрать еноты, когда ты замерзнешь насмерть.

Кора шумно вздохнула, раздосадованная его нежеланием разделить ее приятную фантазию.

– Разве тебе не нравится помечтать? О том, как жизнь станет лучше? Я знаю, что это выдумки, но что с того? Разве тебе не нравится представлять, как было бы здорово, если бы у тебя было то и это, вот хотя бы такой домик или новая машина, и можно было бы везде ездить?

– Прямо сейчас я представляю, как был бы счастлив, если б ты дала отдохнуть своему долбаному языку. – Они доехали до дальнего конца водохранилища. – Сворачивай сюда, – указал Рой.

Кора, вот чудо, сделала, что велят, припарковалась возле дома, который вроде бы пустовал. Поблизости имелись и другие дома, но их скрывали деревья, и машин перед ними не было. На воде кричала невидимая гагара, ветерок шелестел верхушками сосен. Кора недоуменно огляделась по сторонам.

– Не понимаю, – сказала она, – чего мы перлись в такую даль.

Господи, ну и дура.

– Что это еще за хрень? – спросил Рой, достав из второго пакета с покупками пачку зажимов.

Они сидели на шатком причале, болтали ногами в воде. Выбранная ими бухточка была узкая и укромная. Дачи на другом берегу казались маленькими, точно зеленые пластмассовые домики на доске “Монополии”. На середине водохранилища появилась моторка и так же быстро исчезла. Рой уже высосал банку пива и открыл вторую. Кора цедила первую. Оставшиеся девять банок они опустили в прохладную воду под причалом.

Кора недоуменно вытаращилась:

– Зажимы-бабочки, ты же просил.

Ну да, на упаковке именно так и написано, но любой дурак догадался бы, что Рою для уха нужны совсем не такие.

– Они для бумаги, овца.