Дураки все - Ричард Руссо

– Да не мне, – пояснил Реймер.

Миллер недоуменно огляделся:

– А кому?

– Тому, кого мы найдем в лесу.

– Я вас не понимаю.

– Видите, трава примята? – показал Реймер. – Не наступайте туда. Вызовите “скорую” и идите за мной, след в след.

Далеко идти не пришлось. Джо Гэган лежал на ложе из бурых сосновых игл, как ни странно, еще живой, и с каждым вдохом в его ноздре – той, которую не заложило, – надувался кровавый пузырь. Реймер опустился рядом с ним на колени, проверил пульс – еле прощупывается. В следующий миг, продираясь сквозь кусты, подоспел Миллер.

– Господи боже. – Милер застыл как вкопанный. – Труп.

Надо нам всюду ходить вдвоем, подумал Реймер. Миллер как никто другой восстанавливал у Реймера веру в себя.

– “Скорую” вызвали?

– Уже едет, – ответил Миллер.

Вдалеке завыла сирена.

– Хорошо, – произнес Реймер. – Потому что он каким-то чудом еще жив.

Миллер робко приблизился, увидел, что левая нога у Гэгана неестественно – под нелепым, отвратительным углом – согнута в колене, и сказал:

– И как ему удалось с такой-то ногой дойти аж сюда?

– А он и не шел, – пояснил Реймер. – Его притащил тот, кто его сбил.

– То есть…

– Да. Его здесь бросили умирать.

– Кем надо быть, чтобы поступить так ужасно? – спросил Миллер.

Да уж, подумал Реймер, ладонь дергало, теперь она болела так же сильно, как прежде чесалась. Надо нам с Миллером всюду ходить вдвоем.

Дерево, которое не предугадаешь

Рой ковылял по улице, пошатываясь, как пьяный, в ушах до сих пор звенело от сковородки, он не рассчитывал, с его-то сраным счастьем, что его подвезут, но через пару кварталов услышал, как сзади кто-то сигналит, – Рой оглох на одно ухо, звук доносился словно издалека, – и рядом затормозила эта блядская Кора на своем ушатанном драндулете. Еще минута-другая – и копы начнут искать по всему городу тощего волосатика с татуировками, в шейном ортезе, а под это описание подходил только Рой и никто кроме Роя.

Эту рухлядь, ветхий “форд пинто”, Кора унаследовала от бабки, когда та отдала концы; мать Коры рассчитывала, что этот ржавый кусок дерьма достанется ей, и, разумеется, разозлилась. С одного боку желтый, с другого фиолетовый, поди угадай, какой цвет был изначально и какие из запчастей позаимствовали на свалках с других, еще более дряхлых машин. Кора – как всегда, в бейсболке “Метс”[42] – потянулась к пассажирской двери, отперла замок и крикнула:

– Привет, Рой. Уже оттягиваешься?

И лишь когда он плюхнулся рядом с ней на пассажирское сиденье, Кора заметила, что у него порвано ухо и щека красная и распухшая.

– Рой! – Кора ахнула. – Ты ранен!

– Твою мать, Кора, думаешь, я сам не знаю? – Рой покрутил зеркало заднего вида, рассматривая повреждения. Долбаный Салли. Долбаный, долбаный, долбаный в жопу Салли. – Этот мудила чуть мне ухо не оторвал.

– Кто? Кто это сделал, Рой?

– Да хер с ним, – ответил он, – поехали.

По своему обширному и глубокому опыту Рой знал, как быстро все катится к черту, стоит поддаться очередному легендарному дурному порыву. Чудо, иначе не скажешь, что он до сих пор не в браслетах на заднем сиденье патрульной машины. И вскоре он явно там окажется, даже если эта тупая сука ему поможет.

– Хочешь, я отвезу тебя в больницу?

– Совсем охерела? – ответил Рой.

Копы непременно обыщут все больницы и здесь, и в Шуйлере.

– Тебе нужно пришить ухо. Оно у тебя на ниточке висит.

Рой повернул зеркало обратно к Коре.

– Сам не слепой.

Его от этого зрелища едва не стошнило. Еще Роя шатало – даже сидя. И собственный голос казался далеким и механическим, как у этой идиотки, Рой даже подумал, что ухо, пострадавшее от сковородки, уже не спасти. Как этот старый хромой мудак ухитрился к нему подкрасться? А впрочем, он сам и ответил на свой вопрос. Кровь у него кипела. Не просто кипела, а ревела в ушах. Рой колотил тещу, эту суку, которая накануне пыталась его подкупить, чтобы он уехал из города, и с каждым ударом словно волна разбивалась о берег. Само собой, он не услышал, как сзади появился Салли. Рой не услышал бы даже конницу таких Салли.

– Тогда куда тебя отвезти? – спросила Кора.

Хороший вопрос. Рой подумывал о таверне Герта. Затаиться в темной кабинке у дальней стены и бухать себе. Глотать пиво кружку за кружкой, пока чертовы копы не догадаются заглянуть к Герту. А за пиво пусть платит Кора или даже сам Герт. Роя уже не колышет. Там, куда его заберут, не наливают. Проблема в том, что у Герта копы его отыщут довольно быстро. Есть и другая проблема. Герт не то чтобы брезглив, но когда он увидит ухо Роя, наверняка скажет, мол, проваливай и не возвращайся, пока не приведешь себя в пристойный вид, а это в такой дыре означает, что с тебя хотя бы не капает кровь. А может, Герт и вовсе ему не нальет, допетрит, козлина, что ему не заплатят, у Герта на этой чуйка. И Рой не готов бесцельно торчать в баре, дожидаясь, пока его загребут. Надо хотя бы попытаться сделать ноги, так ведь? Ясное дело, на этот раз ему впаяют по самые помидоры. А раз уж Рой засядет надолго, значит, он просто обязан по полной воспользоваться последними часами свободы. Ему бы придумать какой-нибудь план, но козел Салли так его отоварил, что Рой теперь ничего не соображал.

– Отвези меня в ту аптеку, что возле шоссе, – велел он.

– “Рексолл” ближе, – заметила Кора.

Тупица чертова, подумал Рой и снова дернул зеркало – проверить, так ли страшно выглядят повреждения, как тридцать секунд назад, не показалось ли ему. Не показалось.

– Делай, что говорят, твою мать.

– А ты чего мне хамишь? Я всего лишь пытаюсь помочь. Я сделаю все, что ты хочешь. Только обращайся со мною вежливо, ладно?

Рой вскинул руки – дескать, сдаюсь.

– Окей, Кора, окей. Видишь, какой я вежливый? Видишь? Поехали, мать твою, уже.

Рой полагал, что Кора поедет прямо, но эта тупая развернулась в три приема прямо посередине долбаной Главной и направилась ровно туда, откуда он пришел, – к закусочной “Хэтти”, к тому самому месту, откуда Рой пытался сбежать. У входа собралась толпа, зеваки смотрели, как санитары грузят в “скорую” его тещу. Мужик в медицинской форме втолковывал Джейни, что ей нельзя ехать с матерью в салоне, но