Дураки все - Ричард Руссо

грудь, и Рут это понравилось, и самой себе она тоже внезапно понравилась, чего не бывало почти никогда. Лишь много лет спустя Рут осознала, что большинство людей тоже себе не нравятся, так уж устроен мир, он словно внушает тебе, что ты его разочаровал и никогда не сумеешь заслужить его одобрение. Нет, сказал Салли, все будет хорошо, вдали заревела сирена, она приближалась, Рут закрыла глаза, уже не пытаясь заговорить, и разрешила себе поверить каждому слову Салли.

Секреты

Когда Реймер, приняв душ, вышел из “Моррисон-армз”, мистер Хайнс уже сидел в шезлонге возле дороги и махал проезжающим мимо машинам американским флажком. Реймер поднырнул под желтую ленту, натянутую по его же приказу, и подумал о том, что из всех обитателей дома запрета ослушались только двое – он сам, белый начальник полиции, и мистер Хайнс, чернокожий старик, исключительный патриот. Разумеется, прочие жители – разномастные маргиналы, лодыри, мелкие жулики, – пользуясь случаем, за счет города ночевали в “Холидей инн”, в относительно шикарной обстановке, и всё же.

Заметив приближающегося Реймера, мистер Хайнс приподнялся было, но Реймер махнул ему – мол, сидите.

– Сколько насчитали сегодня, мистер Хайнс?

Старик широко ухмыльнулся, радуясь старой шутке.

– Пятьдесят семь. Как всегда.

– И это немало, изо дня-то в день. Как вы ухитряетесь?

– Прикладываю усилия. Другие бросают это дело, а мне приходится потрудиться.

Бросить это дело, подумал Реймер. Вот он, первый пункт на повестке дня: написать заявление об уходе, предупредить за две недели. Без пульта от гаража шансы выяснить, кто был любовником Бекки, официально равны нулю. А если этому мудаку Дуги решение Реймера не понравится, то и хрен с ним. После того, что случилось на кладбище, он не намерен впредь слушать Дуги, ведь тому, как выяснилось, нельзя доверять. Хотя бы потому, что этого Дуги, вероятно, вовсе не существует, а следовательно, Реймеру тоже нельзя доверять, но это, впрочем, не новость.

– Как прошло свидание с той черной красоткой, с которой я видел вас вчера вечером? – полюбопытствовал старик.

– Она моя подчиненная, мистер Хайнс. Между нами ничего нет.

– Так пришлите ее сюда. Если вам она не нужна, я приберу ее к рукам. Она станет пятьдесят восьмым, вы понимаете, о чем я.

– Я ей скажу, что вы свободны.

– Она в моем вкусе. Не тощая, как некоторые. Вы же вроде с ней беседовали.

Реймер не понял, о чем говорит старикан.

– Когда именно?

– Час назад, когда приехали. Я услышал ваш голос, подошел к окну, думал, вы разговариваете с ней, а оказалось, вы спорили сами с собой.

– По-моему, вы преувеличиваете, мистер Хайнс. Наверное, я что-то бормотал себе под нос, не более того.

– Пора вам найти настоящего собеседника, вот что. Где же вы так изгваздались?

– Грабил могилы.

– Ладно, не говорите. Мне-то что. У меня тоже есть секреты. У каждого есть секреты.

– Хорошо, что змея до вас не добралась, – сказал Реймер.

– Пока нет, – захихикал старик. – Я для нее слишком шустрый. Пока она приподымется, меня и след простыл.

– Сделайте одолжение, – Реймер взял старика за костлявое плечо, – не засиживайтесь сегодня на солнце. Сейчас-то приятно, но позже снова будет жара.

Мистер Хайнс обещал не засиживаться. Не успел Реймер сесть в “джетту”, как рация рявкнула голосом Кэрис:

– Шеф?

Реймер взглянул на часы. До ее смены целый час. Недобрый знак.

– Извините меня, Кэрис, – ответил он, – но я не хочу говорить про вчерашний вечер, окей? Будьте любезны считаться с моими желаниями. Если я вас чем-то обидел…

– Вы видели газету?

– Какую?

– “Дерьмократ”.

– Нет, а что?

– Вы попали на первую страницу.

Значит, кто-то все-таки видел их на кладбище. Знак еще худший.

– Кэрис, мы положили его как было.

– Что? Вы о ком?

– А вы?

– Фотография, на которой вы сползаете с моей террасы. На первой странице этой сраной газеты. Мужик, который живет подо мной, фотограф. Работает в “Дерьмократе”. Он, наверное, бегом побежал печатать этот снимок, чтобы успеть к утреннему выпуску.

– А. – Реймер вспомнил вспышку, ослепившую его на миг, когда он сползал по столбу. Он принял ее за сполох молнии, отразившийся от низких туч. – Черт.

– Вот именно. Меня уволят?

– Нет, конечно. Слушайте, я сейчас приеду. Буду в пять.

– Мэр хочет вас видеть.

– Как мило.

– И лучше бы вам придумать правдоподобную историю.

– Я скажу ему, что меня ударило молнией.

– Бред какой-то.

– Это правда. Меня действительно ударило молнией. (Окей, не на террасе у Кэрис, но ведь могло и там, если бы он не сбежал.) И я теперь не в себе. – На его ладони, той самой, в которой он держал визитку цветочного магазина, остался след от скрепки, которой карточка крепилась к зеленому целлофану. Реймер в ванной пытался его отскрести, но только растер докрасна. Теперь ожог чесался так, будто под кожей и впрямь застряла скрепка. – Еще более не в себе, – уточнил он.

– В смысле?

– Я себя чувствую как-то… нелепо.

– Нелепо в смысле смешно или в смысле неловко?

– В ушах постоянно звенит. И еще у меня какие-то странные мысли.

– Например.

Вроде того, что я, кажется, в вас влюбился. Этого он, конечно, сказать не мог. Реймер пытался придумать что-то другое, тоже странное, но не слишком дикое, чтобы Кэрис не решила, будто он окончательно спятил.

Но не успел Реймер ничего придумать, как Кэрис спросила:

– Вы там не один, что ли? Голос у вас какой-то чудной. Я уж молчу о том, что вы говорите.

Погодите, он что, произнес это вслух? Действительно признался Кэрис в любви? Мистер Хайнс уличил его в том, что Реймер разговаривал сам с собой. Что, если это правда?

– Э-э-э… я именно об этом, – пояснил Реймер. – У меня в голове вертятся всякие мысли. И я, видимо, какие-то из них говорю вслух.

– Я и это добавлю в список, – пообещала Кэрис. – Весь этот бред. Вот прямо сейчас и добавлю, покуда не позабыла. Шеф говорит… что влюбился в меня.

– Я сказал “кажется”.

– Вы запишете, как сочтете нужным, а я…

– Вот вы опять, Кэрис, – перебил Реймер.

– Что опять?

– Говорите с чернокожим акцентом.

– И это я тоже запишу.

– Вчера вечером вы…

– Вы вчера вечером тоже были другой, – ответила Кэрис, уже без всякого акцента.

И Реймер снова вспомнил их совместный вечер, который начался так хорошо и окончился катастрофой. Он обещал себе, что выбросит случившееся из головы, но все равно думал об этом, не помня себя от стыда.

– Можно спросить? – произнес он. – Что стряслось?

– Вы же вроде не хотели об этом говорить.

– Кэрис.

– Помните,