Под уральским небом - Тамара Петровна Москалёва

– С ребятами игрушки разгрузили. Заработали.

– Ох… Разгрузили?.. Как разгрузили? Какие игрушки? ты же надорвёшься, Николаша! – мама испуганно смотрела на сына. – Какие в твоём возрасте разгрузки? Грузчик нашёлся… Сыночек, и цветов мне не надо, ты – мой самый любимый цветок! А твоё хорошее здоровье – мне самый ценный подарок! Ты понял?..

А сын уткнулся маме в плечо: – Мамуль, не переживай, всё нормально. Они лёгкие! И мы теперь с ребятами раз или два в неделю детские игрушки будем разгружать в магазине. И для мышц полезно – бицепсы накачивать!

Сын был настолько убедителен, что мама поверила. «Ну что… ребята молодые, крепкие… для них и, правда, тренировка. Тем более, игрушечки детские».

И Николаша почти раз в две-три недели, а то и чаще стал приносить тому дурачку-покупателю книжные отбросы из «запасника», а на выручку дарить маме цветы.

А сегодня у мамы день рождения. Николаша встретил её дивным букетом ослепительно-белых роз. Мама обняла сына, похлопала по спине. «Спасибо, родной мой! – Взяла розы, встала в поисках места для цветов, – но… ты, сынок, повторяю: не надорвись всё же в своём магазине… да и отдохнул бы уже, видишь, даже ступить некуда – кругом цветы! – засмеялась она.

– А я и не устал! – весело заверил сын. – Я же мужчина! Вот смотри, какие бицепсы накачал!

* * *

– Ох… чё-то… спать хочу… – позевнул Николаша, складывая в раковину тарелки.

– Ты не заболел? – испугалась Марина, трогая лоб сына. – А то на день рождения-то сделаешь мне подарок…

Температуры, вроде, нет, слава богу… Приляг-давай. – Она посмотрела на часы, удивилась: – Так уже десять, что ли?! Засиделись… ничего себе! Даже не заметила, как день пролетел! Ты ложись, а я посуду вымою и тоже – на боковую! Завтра надо встать пораньше – срочно в школу вызвали.

– …А-а заче-ем… вызвали-то?.. – рассеянно спросил Николаша, поудобнее укладываясь на подушке.

– Ревизия начинается. Комиссия в библиотеку прибывает с годовой проверкой.

Но сын её уже не слышал – он сладко забылся молодецким сном…

Пропажа или…

– Ва-а-ньк, сынок… – мать легонько потеребила плечо, разбудила. Хватит разлёживаться. Вставай… сходи в магазин.

– Чё так рано-то? Спать охота… – недовольно проворчал я, глубже уткнулся в подушку.

– Вставай-вставай… Выспишься ещё, успеешь. Смотри, уж день-деньской на дворе!

Я полежал, сладко потянулся… нехотя стал одеваться. Мать вытащила из комода десятку, подала.

– Зачем так много?

– С вечера не разменяла… Купишь хлеба, сахару, масла бутылку, – наказала она, – а я к твоему приходу как раз блинов напеку.

– Пимы[4] надень, на дворе студёно! Смотри сколь cнегу за ночь намело, не гляди, что осень! – живо сунулся из-за печки дед.

– Одеваю уже…

– Деньги зажми в кулак покрепче. Да смотри, не потеряй, эти последние до получки! – крикнула мать вдогонку.

– Не боись! – буркнул я. – Прям, как с маленьким…

Эх, хорошо на улке! Морозец. Ранний снег скрипит, сверкает, аж в глазах больно. Пацаны уже на дворе. Носятся, орут!

– Ванька, ты куда? Айда к нам!

Побеситься бы с ними, конечно, не грех, но…

– В магазин схожу, потом…

Я шёл, распинывая пушистый снег, размахивая сеткой. Вдруг в спину – толчок, другой… Обернулся: ребята атаковали и со смехом «обстреливают» меня снежками.

– Ах вы так!? Наших бьёте?! Ну держись!..

Сунул авоську в карман пальтушки, слепил снежный мячик, и – огонь! «Пол-л-лу-чай! А вот ещ-щё! И ещ-щё!.. Ха! Не на того напали!» Сколько времени мы пушили друг друга, боролись, мерялись силушкой, не знаю, только, как по затылку стукнуло: «Ёлки-палки! В магазин же надо! Мать с дедом заждались, поди!»

– Всё, пацанва, побежал я!

В магазине очередину отстоял, набрал чего мать велела. Рассчитываться собрался – тык-мык, а денег нету! Я аж вспотел. Все карманы вывернул, все складочки по-обшарил… – Нет десятки! Ё-ол-лки палки!..

– Потерял?.. – посочувствовала продавщица.

– Н-не знаю… Вроде бы…

– Эй, парень! Ты чё там уснул что ли? – загалдела очередь.

Делать нечего, вернул продукты назад. Весёлость, будто рукой сняло. Поплёлся домой. Как на глаза матери показаться? Ведь убьёт… Деньги-то последние… А, может, дорогой обронил?.. Осмотрел тропинку, назад вернулся. В магазин зашёл, может, там… Нет, нету… Наверное, вот здесь в сугробах и выронил, когда с ребятами бесился. Теперь лежит моя десятка где-нибудь и на меня поглядывает да посмеивается: «Ищи, ищи, дурень. Так тебе и надо!»

– Ванюха, чё ищешь? – Дружки-приятели подбежали. Все сугробы перевернули. Долго кувыркались – искали. Чуть ни носом весь снег перерыли. Не нашли.

– Влетит от матушки? – понимающе волновались пацаны.

– Влетит…

Ладно, бойся – не бойся, а домой идти надо. Как говорится: «семь бед – один ответ!»

Пришёл. Застыл у порога с убитым видом. Мать сразу смекнула неладное.

– Тебя только за смертью посылать, честное слово! Ну… рассказывай, чё так долго прохлаждался… – грозно потребовала она, наступая. – И где продукты?

– Деньги потерял… – глухо пробубнил я.

– Чего-о?.. Да будет те?!.. – не поверила мать, замахала руками.

– Да…

– Как потерял? – упавшим голосом, почти шёпотом спросила: – Где?

– Не знай… – я всхлипнул. – Набрал всего, сунулся – денег нету…

Приходя в себя, мать с минуту молчала…

– А ты их искал? – вкрадчиво спросила она. Я кивнул.

– Мож, дорогой ли в магазине где выронил? – пытала она с далёкой надеждой в голосе.

– Везде искал, нигде нету…

– «Нигде не-ету», – передразнила. – Пим дырявый! Ещё же предупредила, чтоб аккуратне был! Как в воду глядела!

Мать не унималась:

– Может, истратил – с ребятами купили чего? – Ядовито заметила: – Они на дармовщину-то с удовольствием…

– Да не тратил я ничё! Потерял, понимаешь, потерял!

– Не ори! Враж-жина… Ты же нас без копейки оставил. Думала до получки дотяну… Теперь опять по займам бегать! Олух ты Царя Небесного! Ирод… Вот ирод-то навязался на мою голову! – Мать завелась, лицо пошло красными пятнами. Долго она словами, что крапивой, меня по морде хлестала. Выплеснула всю боль за жизнь нескладную, за одиночество, ещё за что-то… Не успокаиваясь, нервно потянулась за дедовым ремнём, висевшим на стуле:

– Ну я те щас…

Я съёжился, готовый к заслуженной каре…

– Да в концах-то концы! Угомонисся ты аль нет? – неожиданно саданув кулаком об стол, гаркнул дед – тощенький бойкий мужичошка. Жилы на его шее взъерепенились. Волосы метёлкой защетинились. – Положь ре мень откудаф взяла! – строго велел он дочери. – Чего прицепилась к парню, как банный лист к заднице? Чё ты его распекашь-то всё время?

Воспитывая дочь, дед нечаянно смахнул со стола тарелку с блинами. Та – вдребезги. Блины шлепанулись на пол, оставляя масляные пятна.

– Ну вот, к щастью… – проворчал дед, быстро успокоившись. Проковылял