Калейдоскоп, или Наперегонки с самим собой - Лев Юрьевич Альтмарк

– Тебе-то это зачем знать? Если решусь когда-нибудь, то соберусь и уеду, а пока у меня планов никаких.

– Неужели тебя устраивает такая работа?

– Какая?

– Убогим преподавателем математики, которому местные ребятишки всё время плешь проедают. Я же знаю, что ты каждый день идёшь на уроки как в бой…

– Откуда ты знаешь?

– По твоему лицу не видно, что ли? А наши дамы-преподавательницы – ты только погляди на них! Молодые, красивые, и им бы жить и радоваться жизни, а уже какие-то вялые, поблёкшие и, извини меня, на нормальных баб не похожи… К началу учебного года приходят отдохнувшими, цветущими, любо-дорого посмотреть, и сейчас, к концу – что от них остаётся? Да не только им, а и мужикам тут работать нелегко.

– К чему ты это всё рассказываешь? Думаешь, сам не вижу?

– Конечно, видишь, – Мишка вздохнул и наполнил себе новый стакан. – Вот я и думаю: что ты здесь забыл? Если бы у меня была такая возможность, как у тебя, бросить это болото и улететь в Израиль, разве упустил бы её?.. Я с тобой согласен, что никто не может заранее знать, что его ждёт на новом месте, но попытаться-то ведь можно? Сам себе потом не простишь, если окажешься слюнтяем и останешься гнить в этом болоте. Подвернувшийся шанс нужно использовать на все сто… Не повезёт в Израиле – вернуться в свою подсобку всегда сумеешь.

– Ты меня гонишь, что ли? – невесело усмехнулся Яшка и чокнулся с ним стаканами.

Михаил медленно выпил и проговорил:

– Никого никуда не гоню, просто рассуждаю вслух. Я-то кое-что в жизни повидал, и даже твой хвалёный Израиль с другой стороны границы видел, так что… А хочешь, я даже нарисую, что у тебя в голове сейчас творится? Какие мыслишки одна за другую цепляются?

– Ну-ка, ну-ка – заинтересовался Яшка. – Попробуй…

Мишка приосанился, отодвинул в сторону пустой стакан и закурил:

– А видится мне такая картина. Ты мужик неглупый, и ничего тебе растолковывать лишний раз не надо. Прекрасно понимаешь, что задерживаться здесь, это всё равно что махнуть на себя рукой и превратиться в полного слизняка, отсиживающего уроки и прячущегося в собственной убогой берлоге. Какие-то твои иные интересы – музыка, Дворец культуры, пластинки, которые коллекционируешь, – всё это рано или поздно надоест, станет поперёк горла, и ты примешься разыскивать для себя новое занятие, которое было бы интересным, полезным и более долговечным. Но здесь в училище этого не получится. Ты будешь продолжать обманывать себя, пока это окончательно не надоест. Да только ни сил, ни желаний уже не останется… Такой расклад тебя устраивает? Только честно скажи, ты хоть раз задумывался об этом?

Некоторое время Яшка сидел молча, а потом кивнул головой:

– Жёстко припечатал, ничего не скажешь. Но… в целом ты в чём-то прав. Задумывался я об этом, врать не стану, только сроков никаких не ставил.

– Правильно, что не ставил, – кивнул Михаил, – тут наперёд не загадаешь. По-всякому может ситуация повернуться. Главное, не продешевить и не упускать из внимания запасной вариант с отъездом на историческую родину, ведь так?.. Но я не об этом сейчас. Скажу тебе одну вещь, только не обижайся, ладно? И аналогию просечёшь, если копнёшь поглубже… Ты ошибочно считаешь, что сумел всем нос утереть, когда заступился за пацанов, хотя кроме тебя их никто защищать на педсовете не собирался. Было такое? Было. И при этом решил, небось, что победил не только свои страхи, но заодно и всех этих чёрствых людишек, решавших их судьбу…

– Никого я не собирался побеждать! – обиделся Яшка. – Просто видел, что намечается что-то нехорошее. Спасать ребят надо было, а не думать, кто победит. Только это и было в голове.

– И ты всерьёз думаешь, что их спас?

– Между прочим, ты сейчас пьёшь самогонку, которую они принесли мне в качестве благодарности за спасение.

Михаил оценил взглядом банку и перевёл взгляд на Яшку:

– Так вот, ты их не спас, ты просто отсрочил неминуемое… Они же совершенно не поняли, что были и в самом деле виноваты. Нет, не перед этим избитым директорским сынком и его друзьями-лоботрясами, которым и я лично навешал бы тумаков в тёмном углу. Сашка и Антон были виноваты перед коллективом, в котором воспитывались, и который – прав он или не прав – их заочно уже осудил! Они должны были понести наказание уже хотя бы за это… А ты их прикрыл!

– Хочешь сказать, что нужно было подчиниться стае?!

– Вот ты как уже коллектив называешь… Хотя, наверное, ты прав: коллектив мало отличается от стаи… И теперь эти твои ребятишки пойдут дальше по жизни, не сомневаясь, что везде и всегда отыщется такой добрячок, как ты, который прикроет их. А у них впереди ещё длинная жизнь, в которой обломов и проколов будет предостаточно. Ребята, может быть, и поостереглись бы будущих конфликтов, но ты вселил в них ложную уверенность в своих силах, и она рано или поздно их погубит. Так что ты, по сути дела, только отсрочил неминуемую беду, которая когда-то с ними приключится, а они, по твоей вине, не сумеют ей противостоять.

– Уверен, что беда непременно случится?

– Увы, я не первый год в училище с этой публикой работаю и знаю всю их подноготную. Так что иллюзий по отношению к ним не питаю. Кстати, не питаю иллюзий и по отношению к нашим коллегам-педагогам.

– А эти-то чем перед тобой провинились?!

– Неужели не догадываешься? Многие из тех, кто нашёптывал тебе на ухо, мол, ты отличный парень, если не оставил в беде бедных мальчишек, тебя тоже в душе ненавидят, так и знай!

– Ненавидят?! За что?

Мишка выпил залпом ещё стакан и вдруг выдал, брызгая слюной и багровея:

– За то, что отбился от стаи и поступил так, как они никогда в жизни не отважились бы поступить. Нос всем утёр. Я и сам на тебя, если честно, иногда косо поглядываю. Уж прости за откровенность… А если всё-таки решишься уезжать в Израиль, то уезжай, не откладывай. Потом это сделать будет сложней.

– Когда потом?

– Когда снова начнёшь конфликтовать со всеми и очередной раз убедишься, что ты уже давно сам по себе, и никто тебе не указ. А это чревато. Хоть ты и не в стае, но она цепко держит тебя и никуда от себя не отпускает, как бы ты ни рвался на волю…

14. Рыжий Ицик

Выпускной прошёл, слава всем богам, без особых происшествий. Конечно, были, как предполагал Михаил,