Бежала по полю девчонка - Людмила Андреевна Кузьмина

я уже не могла взять змею в руки, испытывая чувство гадливости ко всякой ползающей и бегающей нечисти. Но и страха у меня не было. Помню, как кто-то из мальчишек в классе засунул в мой портфель живую мышку, ожидая моего крика и визга, когда открою портфель. А я изловчилась, поймала мышку и сунула её за шиворот другому мальчишке.

Весной 1955 года братья окончили школу. Мне было совсем небезразлично, как устроится их дальнейшее образование.

Георгий, имеющий скромные тройки в аттестате, решил не искушаться институтом с его огромным вступительным конкурсом и поступил в Миасский автомеханический техникум. Как окончивший 10 классов, сразу зачислился на третий курс – и никуда не уехал из дома.

У Евгения аттестат без троек, он подал документы в Челябинский политехнический институт, но не набрал всего одного проходного балла на вступительных экзаменах – в тот год конкурсные условия для школьников были тяжёлыми. Чтобы не терять времени и хоть куда-то определиться, Женька поступил без вступительных экзаменов в Миасский геологоразведочный техникум – в его филиал в Карабаше. Там уже год учился его приятель Коля Баранник, в какой-то мере он и повлиял на выбор Жени.

Помню, что я перенесла эту неудачу брата как личную беду – так жалко его было! И зачем он потом поехал учиться в Карабаш? Такая дыра! Это ведь не Челябинск, не Свердловск, не другой какой большой город, в котором Женька мог бы реализовать себя соответственно своим способностям и задаткам, данным от рождения.

Переписка с братом

Дома без Женьки стало скучновато, и мы с ним затеяли активную переписку по почте. Я даже была польщена и удивлена тем, что Женька регулярно писал мне и делился самым сокровенным, что его волновало. До этого меня, как младшую сестру да ещё девчонку, братья не особо посвящали в свои переживания. Брат выбрал в посредники своих раздумий меня, а, скажем, не Георгия, с которым они росли вместе с раннего детства. У Георгия совершенно другой склад характера; он принимал жизнь такой, какая она была, и не пытался ей сопротивляться. Он был очень добрым и покладистым – не то что ершистый Женька. Георгий не склонен был к многословным рассуждениям. А у меня и у Женьки в духовном плане было много общего; мы были максималистами и ждали от жизни чего-то большого и стремились к этому большому – это и способствовало нашему духовному сближению «на заре туманной юности», когда оба мы думали над разрешением многих общих вопросов.

Поначалу тон Женькиных писем ко мне оставался добродушно-снисходительным: старшего брата – к младшей сестёнке, но с течением времени мы оба поняли, как нужны мы друг другу, как ждёт он моих писем, а я его. Мы – не столько брат с сестрой, мы – друзья. И я поняла, что Женьке трудно, и мне, как когда-то в детском садике в Карасях, захотелось поплакать и посочувствовать ему, принести по возможности облегчение его мятущейся душе, и, как показала реальность, этой цели – доверительного сочувствия – я достигла.

Вот одно их первых его писем:

«Ну чего тебе писать?

Учиться здесь гораздо легче, чем в школе, даже сравнивать нечего. Над уроками сижу час, не больше, однако сейчас считают лучшим в группе. Удивляюсь даже. Учебников мало, перелистаешь конспект и всё. Атмосфера здесь совсем другая, чем в школе, взаимоотношения с преподавателями – тоже. На общекомсомольском собрании не нас ругали, а мы. Директора так раскритиковали, что он, бедный, не знал куда деваться. И все от него требовали и требовали. На первых порах это казалось весьма странным. Вот пишешь, что Герка не бывает дома, а я здесь, наоборот. Всё кончилось. Был два раза на танцах – больше половины не выдержал. Скука невыносимая.

Вот и всё. Пока! Будущий шофёр и вояка и, безусловно, настоящий спортсмен».

С осени я училась в 9-м классе. Нам добавили новый предмет – автодело; первый год мы изучали теоритически устройство грузовика, на следующий год предстояла практика вождения. Включение в школьную программу новых предметов было вызвано постановлением властей об укреплении связи школы с жизнью.

По поводу включения военного дела в программу – не помню. Наверное, в школе проводились какие-то военные занятия. Кроме всего этого, я, чувствуя слабость и хилость моей физкультурной подготовки, и за компанию с подружкой, обладающей более гибкой и ловкой фигурой, решила заниматься в школьной гимнастической секции. Подружка в этом деле быстро преуспела, я – нет. Физкультура всегда была для меня проблемным предметом, хотя я очень старалась. Хилая была и рекордами не отличалась, а надо было сдавать норматив ГТО («готов к труду и обороне»). По всем предметам во всех четвертях у меня твёрдые пятёрки. По физкультуре не всегда. Но преподаватели физкультуры годовую оценку мне обычно натягивали до пятёрки больше за моё старание и чтобы не портить пятёрочную картину в табеле об успеваемости. Брат всё это знал, отсюда и ирония в его письме.

«Здравствуй, Люсен!

Поздравляю с днём рождения. Желаю счастья, здоровья, отличной учёбы. Не будь злой в день рождения, а то весь год будешь злиться.

Держись принципа: самое неприличное для именинника – выглядеть прилично.

Эти же пожелания и привет тебе от Кольки.

К сим кратким строкам прилагаю свой нижайший поклон и заверяю в своём абсолютнейшем почтении перед столь высокочтимым начальством школы № 17».

22 декабря мне исполнилось 16 лет. Меня избрали в школьный учком, я была старостой класса и ответственной за выпуск школьной стенной газеты – «начальство», в общем.

В словах брата постоянно присутствует добродушная ирония. Он ещё не воспринимает меня как ровню – я для него младшая сестрёнка и совсем ещё девчонка. А ведь Женька всего на год старше меня. Ласкательное имя Люсен придумал он ещё в раннем моём детстве. Братья меня любили, хотя явно не демонстрировали это и не сюсюкали со мной. У нас в семье не принято было что-то дарить друг другу в день рождения, и в этот раз я испытала потрясение от дорогих для меня подарков. Георгий подарил мне альбом для фотографий – он и сейчас есть у меня с его поздравлением: «На память Люсе от Геры. Поздравляю тебя с днём твоего рождения. 22/XII-56 г.» А от Евгения я получила никелированные наручные часы! Из своей стипендии выделил деньги? Спустя годы я узнала, что часы они с Николаем Баранником покупали вскладчину, но Женькин приятель категорически запретил ему говорить, что есть денежный вклад и с