Бежала по полю девчонка - Людмила Андреевна Кузьмина

5.01.1955 г.

«Здравствуй, Люсенька!

Поздравляю тебя с Новым годом! Думаю, извинишь, что с таким большим опозданием. А? Хотя мы договорились, что каждый напишет 30 декабря, но этого договора я не выполнила. Времени было в обрез, надо было ещё и костюм делать, и танец разучивать – хоть разрывайся. Ёлка была 3-го числа для 7–10 классов. Многим из наших девочек не понравилась она, скучно, говорят. Но я почему-то расхожусь с ними во мнениях. Мне ёлка очень понравилась: играли в почту, танцевали, «бесились» – что может быть лучше? Мы (12 девочек нашего класса в костюмах одинаковых) станцевали «Улитушку» (танец такой) и спели «Уральскую рябинушку». 31.12 были на ёлке в клубе, кое-как пробрались тогда благодаря костюмам. Выступали с теми же номерами и получили 1-ю премию за костюмы – 75 руб, по 6 руб на одного. И то деньги! Только этих капиталов мне ненадолго хватило – на другой день сходила с Алей Сухановой в кино, и денежки мои … фьють. Короче говоря, их как и не бывало. В клубе было скучно. Мы ожидали лучшего. Одно хорошо – не было там учителей, они «пировали» у Пересторониных».

Примерно так же я участвовала в самодеятельности в миасской школе. Только без «Улитушек» и «Уральских рябинушек», пели что-нибудь повеселее. У нас был школьный хор с хорошей руководительницей. Она нам подбирала более современный и сложный репертуар. Помню, пытались петь хор девушек из «Половецких плясок» Бородина. У нас был свой собственный «Робертино Лоретти» – звонкоголосый мальчишка-запевала, здорово пел «Родина слышит, Родина знает», а мы подпевали.

«Каникулы скучные. Катка нет, лень расчищать, снегу на горах тоже нет, одни камни. Ходили мы (Галя Г., Ухина В. и я) на болото на лыжах, да я только лыжи чужие сломала, больше ничего интересного. Мама у меня укатила на конференцию в Кундравы, мы с Валькой нашим одни домовничали. Каждый день играем с девчатами в лото, которое уже мне осточертело, играем от нечего делать, «шатаемся» по улице – вот и вся работа».

На каникулах я тоже скучала и не знала, куда себя деть. На Ленинске зимой я каталась на лыжах с небольших гор, а в Миассе молодёжь ходила на каток – на стадион «Торпедо». Это было красиво и под музыку. Я пробовала научиться кататься на коньках много раз, но у меня ничего не получалось. Мои лодыжки были настолько слабы, что постоянно подворачивались, вызывая сильнейшую боль в связках. Да ещё однажды, катаясь в сильный холод в тесных ботинках (коньки брали напрокат), я приморозила пальцы на ногах, ногти на больших пальцах почернели и потом отвалились.

«Люся, ты пишешь, что тебе исправил химик 4 на 5. По-моему, такие чудеса творятся в городах, но неплохо было бы, чтобы они были и у нас. А у нас вперёд 4 на 3 или 5 на 4 исправят. Например, на последнем уроке Ухин дал решать задачу всему классу. Я решила её вторая, но перед этим хотела посмотреть, сколько весовых частей составляет атом калия, и Ухин мне это сам сказал. Потом стал выставлять отметки и поставил мне 4 (говорит: «Стыдно не знать, ск. весовых частей в К). За четверть тоже четыре. В общем, по химии у меня 5 не будет. Ну и пусть!»

В восьмом классе химию в моей школе преподавал Семён Матвеевич. Он был с характером, мог «повредничать», но и ценил старание и сообразительность. Так, например, когда я впервые отвечала ему у доски в начале учебного года и отвечала, как обычно «от зубов отскакивало», он поставил мне 4. Я возмутилась, спросила:

– Почему? Я же всё ответила!

А он грубовато сказал:

– А ты что хочешь, чтобы я с первого разу стал пятёрки тебе ставить в журнал?

То есть мне надо было доказывать, что я пятёрку получила не механической зубрёжкой, а систематическими занятиями по химии. Уж я-то знала, сколько «весовых частей в атоме калия».

«Что ты делаешь, вернее, делала в каникулы? У вас там, наверное, весело, не то, что здесь! Как прошла ёлка? Опиши всё подробно. Хорошо? Видишь ли ты Светлану? Она к вам ходит? Как твоё здоровье?

Мама прочитала твоё последнее письмо и хочет тебя ругать за то, что ты пишешь «телёнок», но я уже сама с ней поругалась за тебя, так что ты, Люся, не беспокойся».

Физику, начиная с восьмого класса, нам преподавал Михаил Николаевич Хлебников, очень хороший и знающий физик, но характером слабоват и мягок. Он был и нашим классным руководителем. Мы же, ученички, бываем ой какие жестокие к слабостям учителей! Прозвище «телёнок» пришло к нам из предыдущих классов, да так и закрепилось за ним. Мы беспардонно шумели у него на уроке, а он смотрел на нас «телячьим» взглядом и не мог держать в «узде», порою, не повышая голос, только уговаривал:

– Ну, тише, в конце-то концов! И там на задней парте не женихайтесь!

А на задней парте просто перебрасывались записками или переговаривались и смеялись. Физика не стала моим любимым предметом, а вот мой младший брат Гена, возможно, стал физиком благодаря Михаилу Николаевичу, который заметил Генкины способности, привлёк его быть помощником в лаборатории и вместе с ним проводил разные эксперименты по физике…

В 2007 году мы вспомнили Михаила Николаевича, когда отмечали 50-летие окончания школы. Простите нас, Михаил Николаевич, за то, что мы поздно оценили Вашу мягкость и душевную доброту!

«P.S. Люсенька, большое спасибо за блеск! Немножко поздно, но всё равно кстати ты его мне прислала! Большое спасибо!!! Эмма».

Я всегда старалась выполнять просьбы подруг. В данном случае я послала прямо в конверте пакетики «блеска» для украшения новогодних костюмов. В Миассе «блеск» продавался в магазине.

18.05.1955 г.

«Здравствуй, дорогая Люсенька!

Наконец-то я набралась совести и смелости и решила тебе написать. Ты уже, наверно, проклинаешь меня за молчание. Понимаешь, лень одолела. Могла бы тебе написать давно, время есть, но лень. Весна, каждую свободную минутку стараюсь провести на улице. Вечером играем в волейбол. А вот сегодня было 4 урока (5-ый у мальчишек физкультура). Я пришла домой рано, делать нечего и вот решила усесться за писанину.

Вообще-то и писать нечего, ничего нового, «сногсшибательного» не произошло. Правда, произошло, но только не хочется писать об этом в письме. Думаю, скоро встретимся».

Снова весна, снова усталость от учения и лень. Мы окончили восьмой класс и перешли в девятый. Так я и не узнала, что такого «сногсшибательного» произошло на Ленинске. А