Человек, который любил детей - Кристина Стед

дорога Рейчел – выходила замуж. Мы с ней поехали в Аннаполис – удивительно, да, дети?! – на ней было то же платье, которое она надевала за день до этого (мы же были очень бедны, очень). Луи Сизый Нос (тогда я называл ее Уточкой), так вот, Уточка играла в кубики – она так замечательно из них строила, так серьезно, сосредоточенно – ничто не могло бы ее отвлечь: ни пронзительные крики, ни тележка молочника, ни шум трамвая, ничто. А я стоял и думал о бедном дядюшке Эбби (тогда он не выглядел очень уж старым и изможденным, хотя проблемы у него были, большие проблемы), – и вдруг моя Уточка поднимает на меня глаза и говорит: «Папа, сто слюсилось с тятей Эбби?» После этого я проводил с ней подобные эксперименты, и всегда получалось. Сизый Нос, – обратился Сэм к Луи, которая только что вошла в комнату со стаканом воды в руке, – я всегда чувствовал, когда ты заболевала. И еще вот что странно, дети: я всегда знаю, о чем думает Луи Сизый Нос.

Дети прыснули со смеху, услышав новое прозвище старшей сестры – Сизый Нос.

– Нос у нее не сизый, – задумчиво произнес Малыш Сэм.

Луи рассмеялась, и Сэм решил, что дочь развеселило ее новое прозвище.

– Над чем ты хохочешь, Сизый Нос? – спросил он.

– Ты всегда знаешь, о чем я думаю! – ответила Луи, заходясь смехом.

– По-твоему, Сэм Смелый не способен читать твои великие мысли?

– Конечно нет.

– Что же ты вечно высмеиваешь бедняжку Сэма?!

– Ты не всегда знаешь, о чем я думаю. – Луи захохотала еще громче.

– Не будь занудой, Сизый Нос.

А Луи все смеялась.

– Тебе кажется, что ты такой умный, – сквозь смех с трудом произнесла Луи.

– Лулу, уйми свой истеричный смех, – нахмурился Сэм.

Она стала постепенно успокаиваться, лишь изредка фыркая от смеха. Но остальные дети тряслись от безудержного заливистого хохота.

– Я всегда буду знать, о чем думает Луи Сизый Нос, всю жизнь, – со всей серьезностью заявил Сэм.

– Но ты точно не знаешь, что написано у нее в дневнике, – вдруг выпалил Эрни.

Лицо Сэма на мгновение просветлело. Он удивленно и радостно взглянул на Эрни.

– В дневнике? Лулу, значит, ты все-таки ведешь дневник? Да, я советовал тебе вести дневник, но не знал, что он у тебя есть.

Луи заверила его, что никакого дневника у нее нет, но Эрни, дабы угодить отцу, бросился в ее комнату. Луи ринулась вслед за братом, но Эрни уже бежал назад. Она попыталась выхватить у него свой дневник, но он уклонился, показывая Сэму тетрадку за пять центов, которую вытащил из-под подушки старшей сестры. Сэм разразился дурацким смехом, а дети, гикая и улюлюкая, запрыгали, заскакали вокруг, словно мишени в тире. Эрни сунул тетрадку в руку Сэма, но без смеха, с серьезным лицом, предупредил его:

– Ты не сможешь это прочитать.

Луи стояла у двери, как каменное изваяние, тупо глядя на младших и отца.

– Что это, Лулу? – ласково спросил Сэм, отталкивая от себя Эрнеста.

– Тетрадка.

– Вижу, что тетрадка! – Сэм еще не открыл дневник. – А что в ней? Заметки о природе? – уточнил он доброжелательным тоном.

– Нет.

– А что?

Луи залилась краской.

– Записи сделаны шифром. Я сама его придумала, чтобы никто не смог их прочитать.

– Но своему бедняжке папочке показать-то можно, – с мольбой в голосе произнес Сэм, подмигнув детям. Те сидели вокруг, с нетерпением ожидая волнующего зрелища.

– Там ведь нет ничего такого, что ты постыдилась бы мне показать, правда? – вкрадчиво улещивал Сэм дочь. – Луи, хоть ты и считаешь, что я глуп и не вижу тебя насквозь, я знаю больше, чем ты думаешь.

Дразнить Луизу было одно удовольствие, потому как она всегда попадалась на провокацию.

– Я никогда не говорила, что ты глуп.

– Ну а если я не глуп, значит, мне дозволено прочитать твои блестящие афоризмы. – И он снова подмигнул детям, каждому по очереди, – ибо последние несколько недель Луи потчевала их афоризмами Ларошфуко – результат прочтения книг на французском языке, которые она брала в библиотеке. После недолгой борьбы Луи вдруг расплакалась и неожиданно уступила. Тогда Сэм открыл свернутую в рулон тетрадку с обтрепанными краями (ну как же, он человек благородный, без разрешения дочери не посмел бы заглянуть в ее дневник!) и на первой страницей увидел всего несколько строчек:

(i) 82800 h3f345300 q 083

(ii) ejsy s dytsmhr yjomh yjsy ejrm s, omodyrt pt s v; rtl pt s kidyovr pg

yjr I/2rsvr I/2tpmpimvrd s fre eptfd pbrt s, sm smf ep, sm s vr;;

nrhomd yp frbr; pI/2 —

(iii) jdjayfvy jpcjatqzj sntzn tl etljay fjhafjl ej —

(iv) Ii7i-7i5iii5iii – Ii7i-3i7ii-8iiIiii7i-4iii3iii3l3ii7ii 3i-6iiiIi5iı—

7ii5iii-4iii5iii5iii4ii-2iii-5iiiRiii-7ii3ii2ii-8ii2ii4iii4iii – Ii5ii2i—

7ii3ii2ii-7i6i3iii2i2ii6iii – и высокий сарай и только вчера узнала, что они мне приснились.

Потом шифровальщице, видимо, надоело писать так медленно, и пятую запись она сделала по-французски: «Dans les moyen âges les parents envoyaient les enfants à les etrangers».

– Что здесь написано? – спросил Сэм, внимательно пробежав глазами все записи и указав на четвертую. Остальные дети, охваченные любопытством, сгрудились вокруг них, но Эрни, который занимался шифрами в школе с одним из друзей, делал вид, что его это не интересует. Однако Луи не могла с ходу прочесть собственные записи. Ей пришлось сходить в свою комнату, откуда она принесла несколько листочков бумаги, которые постаралась не показывать Сэму. То и дело заглядывая в них, она медленно прочитала:

– «Как только на улице рассвело, я выбежала, чтобы найти колодец, паука и высокий сарай, и только вчера узнала, что они мне приснились».

Сэм был в полном недоумении:

– Что? Что это значит? Это сон?

– Нет. – И Луи объяснила, что давным-давно, когда она еще не умела говорить, ей приснился колодец во дворе, и она никак не могла понять, почему же его там нет. Она пыталась спросить у взрослых, но ее не поняли. Так же и с другими предметами. Эти «поиски сокровищ» привели Сэма в восторг; он потребовал, чтобы Луи перевела остальное (номера пунктов – от первого до четвертого – означали разные шифры, а не записи). Луи пришлось потрудиться, она даже вспотела от напряжения, но наконец все же смогла их прочесть:

– «i: Я никогда не буду лгать».

– Ну вот, это другое дело, это позитив, – заметил Сэм, улыбаясь и подмигивая детям, и его улыбка отразилась во всех сидевших вокруг зеркальцах.

– «ii: Как странно: священник или чиновник или мировой судья произнесут несколько слов перед мужчиной и женщиной, и начинает развиваться клетка».

Сэм