Калейдоскоп, или Наперегонки с самим собой - Лев Юрьевич Альтмарк

центре и договорился, что возьму часть расходов по их школе на себя. Хабад это сумеет потянуть, и я с нашими московскими спонсорами всё уже согласовал. Одновременно этим ушлым ребятишкам я поставил и условие. Если беру на себя их расходы, то и директором школы станет мой человек, то есть ты, а иврит будет преподавать Моисей. Иными словами, школа потихоньку перейдёт к нам. Функционерам из центра достаточно, чтобы она проходила по их отчётам и числилась за ними, а во всём остальном хоть трава не расти… С некоторыми из тамошних учителей я уже побеседовал – и они оказались вполне понятливыми и порядочными людьми. Плюс ко всему мы сможем отправлять своих людей не только на наши, но и на их учительские семинары. Преподавание Торы я возьму лично на себя. Короче, в итоге получится так, как поначалу мы запланировали, но меньшими усилиями. Придётся, конечно, отстёгивать что-то и руководителям центра, чтобы не путались под ногами и сидели тихо, но это мне даже на руку: деньги – это самый короткий поводок, на котором можно их держать… Как тебе такая идея?

Он, конечно, мог и не спрашивать у Яшки, потому что его несогласие ровным счётом ничего не изменило бы. При всей своей мягкости и доброте, Ицик был всё-таки человеком жёстким и не терпящим возражений.

После разговора с ним на душе у Яшки остался какой-то неприятный осадок. Будто он попал в какую-то заранее заготовленную ловушку из которой никак не выбраться, и если раньше мог хотя бы самостоятельно принимать решения, отказываться от чего-то или с чем-то соглашаться, то теперь словно полностью попал под влияние этого рыжебородого Ицика. Даже посоветоваться по этому вопросу было не с кем. Главный союзник и единомышленник, бородатый Гершон не в счёт. От школьных дел он так же далёк, как Яшка от кошерного разделывания мяса.

Ничего плохого на самом деле Ицик ему не сделал, а наоборот только помог с новой работой, наверняка уважаемой и неплохо оплачиваемой. Но всё равно Яшке было немного тоскливо и неловко. Ну, какой из него по большому счёту учитель? Тем более директор школы? А ведь в новой должности ему будет намного сложнее, чем просто выходить перед классом и что-то рассказывать детишкам…

Было немного боязно, что он не оправдает ожидания человека, доверившегося ему, но… разве в этом было что-то необычное и из ряда вон выходящее для Яшки? Разве не такая же ситуация с ним и во дворце – какой из него, по сути дела, музыкант и руководитель коллектива? Ведь он только организовывал, а всю творческую работу перегрузил на плечи музыкантов. Сам же мог лишь на каких-то конкурсах выходить на сцену и получать грамоты и призы, завоёванные ансамблем…

А копнуть глубже: работа за кульманом в конструкторском бюро на заводе – его ли это настоящее призвание? Наверное, такая работа была ему всё-таки чуть ближе, чем музыка или школа, ведь он как-никак дипломированный инженер… И всё равно во всём этом было что-то не совсем то, чем он хотел бы заниматься всю оставшуюся жизнь.

Но что же ему всё-таки нужно?! Почему у других всё в жизни складывается более или менее удачно и без метаний из стороны в сторону? Люди находят своё место, оседают на нём и больше не стремятся отыскать для себя какую-то иную сферу деятельности, потихоньку растут, и их совершенно не тянет бросаться из крайности в крайность, как Яшку. А он по-прежнему продолжает бежать наперегонки уже неизвестно, с кем.

Ни соперников, ни врагов у него по большому счёту не было и нет, и всё-таки он упрямо поднимает для себя планку и борется за какую-то непонятную победу. И хоть он ни разу не произнёс это слово даже самому себе, оно всё равно висело и висит над ним – иногда далёкой путеводной звездой, иногда дамокловым мечом, а иногда почти на расстоянии вытянутой руки…

Кого он всё-таки пытается обогнать и с кем соревнуется? Где эта финишная ленточка, которой он должен достигнуть первым? Ответ каждый раз долбил в виски своими тяжёлыми рублеными словами: с самим собой… Но как победить самого себя?! И главное – зачем?..

16. Подходящая погода

По настоянию Ицика он регулярно стал ходить в синагогу. Тамошние старички косились на него, собираясь по субботам на утреннюю молитву, и укоризненно качали головами, потому что молиться вместе с ними Яшка не мог, как не мог и отвечать, когда кто-то задавал вопросы на идише, и это, по их мнению, совсем уже не лезло ни в какие ворота для еврея. Но откуда же Яшке было знать этот дедовский язык, даже несмотря на то, что родители наверняка понимали его, но никогда даже между собой на нём не разговаривали? И не старались научить его идишу, считая, что ребёнку этот язык никогда не пригодится.

Яшка изредка вспоминал старую историю про фронтовые письма на идише, отнесённые в школьный краеведческий музей, но это воспоминание было, пожалуй, единственным, что связывало его с этим языком. Яшка даже называл идиш не иначе, как «этот язык», будто он был для него чужим, как, например, английский или немецкий…

Намного интересней было присутствовать после утренней субботней молитвы на обсуждении очередной главы Торы, которое проводил раввин. Странная и парадоксальная логика, с которой древние учителя исследовали каждую фразу, иногда даже отдельные буквы священного текста, поначалу поражали и даже шокировали Яшку своей необычностью и замысловатыми построениями, но скоро он вошёл во вкус, и порой дело доходило даже до того, что по завершении обсуждения текста становилось жалко обрывать развивающуюся мысль и хотелось продолжать, продолжать и продолжать… Однако Ицик, хитро и одновременно благодарно поглядывающий на своего разгорячённого ученика, жестом прерывал разговор, захлопывал толстый том и указывал на часы – хватит, пора отдохнуть…

Из общения с Ициком Яшка узнал о всемирном движении Хабад, про который раввин часто упоминал, а однажды даже подарил ему русский перевод книги «Тания» – главной хасидской книги, написанной двести с лишним лет назад основоположником этого учения рабби Шнеуром Залманом.

– Неужели не всё сказано в Торе? – недоумевал Яшка, взвешивая на руке довольно увесистый томик. – Понимаю, есть различные толкования, есть Талмуд с его бесконечными спорами мудрецов, разве этого недостаточно? Эта книга о чём? Какие ещё книги могут дополнить Тору?

– «Тания» – это вовсе не толкование и не комментарии к Торе, а скорее философские рассуждения по еврейской этике. Тут рассказывается, главным образом, о силах добра и зла в